Моя навеки, сквозь века. Марина Повалей

он про себя, ничуть не сомневаясь, скоро они вновь увидятся. Обязательно увидятся, и когда она станет смотреть на него без страха, он обязательно узнает, что делал этот ангел сегодня в потьмах, в доме, где квартируется американское посольство. Но не теперь, теперь нужно подождать, приручить, дать привыкнуть к себе.

      Такими рождественскими подарками разбрасываться он не привык.

      Перебежал дорогу, устраиваясь подальше от газового фонаря, но так, чтобы видеть сразу два входа – парадный и с Гороховой.

      Ждать штабс-капитан Российской Императорской армии умел. Другим, в прежние дни, погоны не давали.

      Он чертыхнулся, вылез из сугроба, в который угодил, задумавшись.

      Сейчас, как никогда, Василий очень хотел ошибиться. Редкие прохожие торопились скорей попасть домой в Рождественский сочельник, или же привычно ускоряли шаг подле второго дома на Гороховой, где размещается градоначальство и арестное отделение. Народ русский сам не знает, кого больше боится – лихого человека, или жандарма. Но если он, Василий, окажется прав, то что же вынудило подпольщика не побояться, заявиться прямо к дому градоначальника, откуда только съехала охранка?

      Что ж, посмотрим-поглядим.

      Он даже не успел позу принять, как та же дверь распахнулась и из неё… выпорхнула его белокурая чаровница.

      “Час от часу не легче” – сплюнул в сердцах.

      И словно тело с разумом разделились: вбитые в подкорку инстинкты отказали и он, который должен был нынче стать тише того снега, что валит большими хлопьями, пошёл к девушке. Только когда она увидела его и заозиралась, он понял, как лопухнулся. Наблюдать требовалось! Мало ль, что она такая ладная и вся из себя… волшебная? Террористы и провокаторы и не такими умеют прикидываться.

      – А что ты здесь… – начала она, как Василий схватил её с места и приставил к стене дома.

      – Что за игры?

      Ни одна здравомыслящая, и даже не очень барышня, в такой час одна гулять не отправится.

      – Я… мне… у отца гость поздний, а мне в спальню мимо кабинета, а там дверь открыта, вот я и…

      – Забоялась.

      – Забоялась, – вздохнула она и, наконец, подняла на него глаза. – Пустите же.

      И он только хотел послушаться, как дверь приокрылась и недавно вошедший, так заинтересовавший Василия человек, вышел вон.

      Тревожно оглянулся, взгляд его задержался на втором доме и пошёл прочь, поправив воротник.

      Призрак матроса проследовал за ним.

      – Позже. Возвращайтесь в дом, – отдал распоряжение штабс-капитан и последовал за подозрительным субъектом, держась в некотором отдалении.

      – Что вы задумали? – шуршащий шёпот, перекрывающий, впрочем, шум набирающейся вьюги, раздался сзади, когда мужчина сделал первые шаги.

      Он развернулся слишком резко, но то от неожиданности лишь. Хоть это и было лишним: Василий прекрасно понял, кто именно увязался за ним.

      Следовало вернуться, всыпать, явно непоротой в детстве девице, и всё же загнать её в дом, да дверь подпереть.