Алиана, спасительница драконов. Джули Абэ

предназначена для большего. Загляни в себя.

      В пожатии бабушкиной руки Алиане почудилось отчаяние. Старушка словно цеплялась за нее. Алиана нащупала в кармане платок. Тут слишком жарко. Ей бы выпить ледяного ячменного чая, и все наладится…

      Бабушка Мари осеклась, голос странно изменился, сорвался:

      – Ты предназначена…

      Девочка несмело рассмеялась, промокая платком морщинистый лоб старушки: та вспотела на предвечерней жаре.

      – Бабушка…

      Голос ее заглох, руки задрожали.

      Бабушка Мари смотрела мимо нее, на что-то невероятно далекое.

      – Алиана, – прошептала она. – Моя семья… позаботься… о моих родных.

      – Бабушка… – торопливо, отрывисто забормотала Алиана. – Давай я отведу тебя в гостиницу. Принесу ломтик свежей дыни, присыплю солью, и ты станешь как огурчик. Я…

      – Алиана…

      А потом…

      Алиана хотела ее поддержать, но старая женщина выскользнула из рук.

      Из нее словно выпустили воздух, и у Алианы гулко ударило сердце.

      Не может быть!

      Где-то за спиной визжала Рейна:

      – Бабушка умерла! Умерла! Умерла!

      И другой голос выкрикивал: «Нет, нет, нет!..» Только прокусив язык так, что рот наполнился металлическим вкусом крови, Алиана узнала в этом чужом задыхающемся голосе свой. «Нет, она не может умереть!»

      Но бабушка Мари – что бы ни выкрикивала Алиана, пока они с Рейной почти волоком тащили ее в гостиницу – не просыпалась, не открывала глаз, и живчик у нее на запястье еле бился.

      Как будто… как будто бабушка уже ушла.

      У Алианы горели плечи, но она не давала себе отдыха, даже когда Рейна сдалась и села на обочине. Алиана взвалила старую женщину себе на спину и поспешила унести ее на чердак, в ее любимую комнатку.

      Бережно уложив бабушку Мари на кровать, Алиана подняла глаза на мачеху. Нести бабушку Рейна не сумела, зато позвала брата и мать.

      Мачеха и Рейцо не поднимали глаз. Даже Алиана сквозь разливающуюся по жилам боль понимала, что бабушкино тело сморщилось, как будто уменьшилось. Бабушка была теперь бесцветной, как лунный свет, и в сердце у Алианы стало пусто, как на окрестных равнинах.

      Рейцо встал рядом с бабушкой на колени, пощупал пульс. И тут же поднялся, вытер руку о штаны, словно стирая прикосновение к старушечьей коже. Он повернулся к стоявшим за спиной мачехе и Рейне.

      – Всё, – сказала мачеха. – Умерла бабка.

      Холод ее слов ударил Алиану, как пощечина. Она осела на пол, царапая коленки холодной циновкой-татами. Она заливалась слезами, еще не веря… пока не коснулась холодной как лед бабушкиной руки.

      Не стало единственного человека, который по-настоящему о ней заботился.

      Глава 5

      Последняя воля

      Алиана осталась стоять на коленях у бабушкиной постели, сердце у нее переполнилось печалью, такой глубокой, неизмеримой, будто она падала в пропасть, не видя света перед собой. «Вернись. Вернись. Вернись!»

      Но