Пляска смерти председателя Томского. Олег Новокщёнов

Райцес не ощущал никакой неловкости, у него не было чувства сюрреалистичности происходящего. Им овладела мания экспериментатора, азарт учёного, упивающегося своим открытием.

      – Михаил Павлович, надо бы освидетельствовать, – шёпотом сказал он, наблюдая, как образец одевается в халат, – я сам не возьмусь, нужен медик.

      – Категорически нет! – Томский сжал губы в нитку.

      – Есть у меня человек, надёжный. Доктор Халудров, – не унимался Райцес. Томский сурово взглянул на него.

      – За сохранность гостайны отвечаете головой!

      – Так точно, Михаил Павлович.

      Доктор Халудров приехал под утро. Это был высокий седой старик азиатской внешности, одетый в тяжёлое чёрное пальто и потрёпанный костюм. Раздевшись в прихожей и вымыв руки, он без лишних слов приступил к осмотру. Спустя двадцать минут доктор глухо произнёс: «Патологий не обнаружено, кроме Hermaphroditos[4]», – после чего быстро оделся и направился к двери. Райцес пошёл провожать.

      Всё это время Томский курил одну папиросу за другой, у него слезились глаза и нервно подёргивались уголки губ.

      Рассвет Томский и Райцес встретили за чаем. Оба выглядели вымотанными.

      – Надо бы проверить половую способность образца, как думаете, Яков Леонович?

      – Не рано ли, Михаил Павлович? Только что из пробирки, клиническая картина не ясна, а вы сразу, так сказать, в бой?

      Томский бросил на Райцеса недобрый взгляд и, стряхнув пепел, многозначительно произнёс:

      – Вам партия доверила ответственнейшее задание. Можно сказать, судьба революции сейчас в ваших руках. Не этих, понимаешь, педерастов из Коминтерна, а ваших, Яков Леонович! Потом, что я скажу ЦК? У товарищей этот вопрос самым острым образом… стоит… Тьфу!

      Томский затушил папиросу и решительно поднялся.

      – Вечером везите её ко мне на дачу в Болшево. А сейчас спать. Голова кругом, чёрт!

      Одевшись, он собрался уходить, но вдруг остановился.

      – Почему Каролина?

      Райцес пожал плечами.

      V

      – Принимая во внимание замедление оборота оборачиваемых средств на фоне снижения производительности труда, – Томский расхаживал по комнате, диктуя текст, который Каролина молниеносно набирала на пишущей машинке «Ремингтон», – полагаю правильным…

      Томский вдруг остановился. Постояв немного в задумчивости, он проговорил:

      – А я ведь раньше стихи писал. Вот к примеру:

      Я каторжник я отщепенец

      Укор и желчь в моих словах

      Как нить таскает веретенец

      На тлёй изъеденных коврах

      Таков и я судьбы прожига

      С чугунной гирей на ступне

      Распутства мне милее иго

      И карт краплёное каре

      Опорой мне адиофора

      Костыль пирата мне гужом

      Вхожу как в templum urbis Romae[5]

      Я в кокаиновый притон

      До дна испита чаша грусти

      Единый миром правит рок

      И прорвы пленник всё кружусь

4

Гермафродитизм (лат.).

5

Храм Венеры и Ромы (лат.).