Собор Парижской Богоматери. Вечные истории. Виктор Мари Гюго

мог, повернулся к окну.

      – Неужели это в самом деле наш достопочтенный ректор, мэтр Тибо? – спросил Жеан Фролло Мельник. Повиснув на одном из внутренних столбов, он не мог видеть того, что происходило на площади.

      – Да, да, – ответили ему остальные, – он самый, мэтр Тибо, ректор!

      Действительно, это был ректор и все университетские сановники, пересекавшие в эту минуту площадь Дворца и торжественно направлявшиеся навстречу послам. Школяры, тесно облепившие подоконник, приветствовали шествие язвительными насмешками и ироническими рукоплесканиями. Ректору, который шел впереди, пришлось выдержать первый залп, и залп этот был жесток.

      – Добрый день, господин ректор! Эй! Здравствуйте же!

      – Каким образом очутился здесь этот старый игрок? Как он расстался со своими костяшками?

      – Смотрите, как он трусит на своем муле! А уши у мула короче ректорских!

      – Эй! Добрый день, господин ректор Тибо! Tybalde aleator![11] Старый дурак! Старый игрок!

      – Да хранит вас Бог! Ну как, сегодня ночью вам часто выпадало двенадцать очков?

      – Поглядите только, какая у него серая, испитая и помятая рожа! Это все от страсти к игре и костям!

      – Куда это вы трусите, Тибо, Tybalde ad dados[12], задом к Университету и передом к Городу?

      – Он едет снимать квартиру на улице Тиботоде[13], – воскликнул Жеан Мельник.

      Вся компания школяров громовыми голосами, бешено аплодируя, повторила этот каламбур:

      – Вы едете искать квартиру на улице Тиботоде, не правда ли, господин ректор, партнер дьявола?

      Затем наступила очередь прочих университетских сановников.

      – Долой педелей! Долой жезлоносцев!

      – Скажи, Робен Пуспен, а это кто такой?

      – Это Жильбер Сюльи, Gilbertus de Soliaco, казначей Отенского коллежа.

      – Стой, вот мой башмак; тебе там удобнее, запусти-ка ему в рожу!

      – Saturnalitias mittimus ессе nuces[14].

      – Долой шестерых богословов и белые стихари!

      – Как, разве это богословы? А я думал, это шесть белых гусей, которых святая Женевьева отдала городу за поместье Роньи!

      – Долой медиков!

      – Долой диспуты на заданные и на свободные темы!

      – Швырну-ка я в тебя шапкой, казначей святой Женевьевы! Ты меня объегорил! Это чистая правда! Он отдал мое место в нормандском землячестве маленькому Асканио Фальцаспада из провинции Бурж, а ведь тот итальянец.

      – Это несправедливо! – закричали школяры. – Долой казначея святой Женевьевы!

      – Эй! Иоахим де Ладеор! Эй! Лук Даюиль! Эй! Ламбер Октеман!

      – Чтоб черт придушил попечителя немецкой корпорации!

      – И капелланов из Сент-Шапель вместе с их серыми меховыми плащами.

      – Seu ded Pellibus grisis fourratis!

      – Эй! Магистры искусств! Вон они, черные мантии! Вон они, красные мантии!

      – Получается недурной хвост позади ректора!

      – Точно у венецианского дожа, отправляющегося обручаться с морем[15].

      – Гляди,

11

Тибо – игрок в кости (лат.).

12

Тибо с игральными костями (лат.).

13

Тиботоде – по-французски произносится так же, как Thibaut aux dês, что означает «Тибо с игральными костями».

14

Вот тебе орешки на праздник (лат.).

15

Дож – выборный пожизненный правитель купеческой республики Венеции в VIII–XVIII вв. С конца Х в. в Венеции была учреждена церемония обручения дожа с морем – символ тесной зависимости от моря всей жизни Республики: в день церковного праздника Вознесения пышная процессия именитых лиц и духовенства выплывала на гондолах в открытое море, где дож бросал в воду обручальное кольцо.