Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки. Ирина Муравская

из высокого хвоста пряди, в меня впериваются долгим, испытывающим взглядом… хех, из-под стёклышков очков. Прямоугольных, в чёрной оправе. Обновочка. ― Запасных линз не нашлось, судя по всему?

      – Не нашлось. Жду, когда приедут.

      – Подожди подольше, тебе идёт. Ты похожа на секси-училку. А я как раз домашку не сделал, накажешь меня?

      Я не знаю, почему, но меня дико забавляет, когда она сердится и надувает щеки. Не удерживаюсь и со звуком сдувающегося шарика: "пфф" тыкаю пальцем в одну из них. В правую.

      – Ты нормальный, нет? ― скептически вздёргивают бровь и, закатив глазки, уходят.

      – Да вот уже подозреваю, что не особо, ― усмехаюсь, оборачиваясь к Михе, чтобы тот же посмеялся, но быстро редактирую фейс. Забылся, с кем нахожусь. ― Слушай, дружище. Мне вот интересно: тебя башкой в унитаз макали когда-нибудь?

      – Нет, ― оскорблённо бурчит тот.

      – Очень странно. У тебя пропорции прям идеальные для толчка. Войдёт как по маслу. Если и дальше будешь тряпкой.

      – Моё оружие ― мозги, а не кулаки. Ничего. Мы ещё посмотрим: кто чего добьётся в жизни и где будут… эти.

      – Боюсь, эти будут жить припеваючи. А вот тебя, если жопу свою не стиснешь покрепче, так и продолжат иметь все, кому не лень. По инерции, ― сочувствующе похлопываю его по плечу, задумчиво смотря туда, где уже и след простыл темпераментной Саламандры.

      Саламандра.

      Почему Саламандра? Кто такой догадливый? Я так и не удосужился спросить об этом у Алисы. Надо исправить.

      Прямо сейчас.

      Собственно, иду. Правда по пути заскакиваю в кафетерий. Ещё официально не открытого, а потому пустого.

      – Доброе утро, ― клюю в висок ковыряющуюся возле холодильника Нору, взглядом рыская по полкам под стойкой. Где они были? А, вот. ― Я возьму? ― не дождавшись согласия, умыкаю с паллета два киндера.

      Обычные детские киндеры. Тётка их каждый день таскает на халяву дочери. Да и другие вкусняшки, где внешний брак обнаружился: упаковка нарушена или помято.

      Один фиг, пойдут на списание, потому что контингент тут зажравшийся. Носом крутит по малейшей хрени.

      – Вить, ты кушать хочешь? Давай блинчиков положу?

      – Некогда, ― бросаю ей, прямым рейсом направляясь к кабинету английского.

      Чижова уже на месте. И сумка на соседнем стуле тоже. Скидываю её на пол, падая на освободившееся место, и молча кладу перед ней сладости.

      Девчонки же вроде любят шоколад, да?

      – Что это?

      А, может, и нет.

      – Не видно?

      – Видно.

      – И?

      – И, что? Сорокин, как это понимать?

      А хрен его знает. Импровизирую.

      – По-моему, очевидно: яйца подкатываю. Шоколадные. Хотя тебе и своих хватает. Что, признаться, восхищает.

      – Зачем?

      Зачем, что? Зачем подкатываю? А комплимент она опять мимо ушей опять пропустила?

      – Сама догадаешься? ― какая непонятливая. Ещё и вскипать начинает. Вот-вот из носика пар пойдёт. ― Короче: на свидание, говорю, пойдёшь со мной?

      Глава пятая. "Солёная