Властитель человеков. О. Генри

я встаю и получаю все сполна. Вот как вчера. Джек знает, что я уже месяц мечтаю о шелковой синенькой блузке, а за такую одним синяком, ясное дело, не расквитаешься. Но вот, спорим на мороженое, Мэг, нынче вечером он мне ее притащит.

      Миссис Финк погрузилась в задумчивость.

      – Мой Мартин, – сказала она, – ни разу меня пальцем не тронул. Но ты верно заметила, Мэйм: кислый он какой-то, из него и словечка не вытянешь. Мы никуда не ходим. Дома от него никакого толку. Он мне, правда, покупает разные вещи, но с таким брюзгливым видом, что пропадает все удовольствие.

      Миссис Кэссиди обняла подругу.

      – Бедняжка! – сказала она. – Но не может же каждая женщина иметь такого мужа, как Джек. Если бы все были такие, то неудачных браков вообще не осталось бы. Всем недовольным женам только одно и нужно: чтобы раз в неделю муж задавал им хорошую трепку, а потом расплачивался за нее поцелуями и шоколадными тянучками. Вот тогда бы они сразу ожили. По мне, уж если муж – так муж; пьяный – тряси жену, как грушу, трезвый – люби ее, как душу. А который ни того, ни другого не может, мне и даром не нужен!

      Миссис Финк вздохнула.

      Прихожая и коридор внезапно огласились шумом. Дверь распахнулась: ее толкнул ногой мистер Кэссиди, – руки у него были заняты свертками. Мэйм бросилась ему на шею. Ее неподбитый глаз сверкнул нежностью, как у юной девицы племени маори, когда, очнувшись, она видит перед собой своего воздыхателя, который втащил ее в хижину, оглушив перед этим внезапным ударом.

      – Привет, старушка! – гаркнул мистер Кэссиди. Усеяв пол россыпью свертков, он подхватил жену в могучие объятия. – Я принес билеты в цирк, а если ты взломаешь один из этих свертков, ты, пожалуй, найдешь ту шелковую блузку… а, добрый вечер, миссис Финк, не заметил вас сразу. Как поживает старина Март?

      – Превосходно, мистер Кэссиди, спасибо, – сказала миссис Финк. – Мне пора уходить. Март вот-вот вернется, надо подать ему ужин. Завтра я занесу тебе выкройку, которую ты просила, Мэйм.

      Поднявшись в свою квартирку, миссис Финк прослезилась. Она заплакала, сама не зная почему; так плачут только женщины, плачут без особой причины, плачут попусту; в каталоге горя эти слезы самые безутешные, хотя просыхают быстрей остальных. Почему Мартин ее никогда не колотит? Он такой же большой и сильный, как Джек Кэссиди. Неужели она ничего не значит для него? Он никогда с ней не бранился: придет, сядет сложа руки и молчит. Зарабатывает он неплохо, но совершенно не ценит того, что придает вкус жизни.

      Корабль ее мечты попал в штиль. Капитан курсировал между вареным пудингом с корицей и подвесной койкой. Пусть бы уж отдал концы или хоть изредка задавал команде взбучку. А ей грезилось такое веселое плавание с заходом в каждый порт на островах Услады! Но сейчас – сменим метафору – измотанная тренировочными поединками со спарринг-партнером – она была готова признать себя побежденной, не получив ни царапины. На миг она чуть не возненавидела Мэйм, Мэйм, прикладывающую к синякам и ссадинам бальзам обновок и поцелуев