Черный город. Фернандо Гамбоа

спину, завели нас внутрь малоки. Едва мы оказались в малоке, раздался все тот же мрачный голос, и воины заставили нас остановиться.

      В этой громадной хижине не было даже маленького костерка, который освещал бы ее изнутри, а потому здесь было намного темнее, чем снаружи. Мне уже даже начали действовать на нервы и воцарившаяся тишина, и эта непонятная церемония.

      – Привет! – сказал я в пустоту. – Здесь кто-нибудь есть?

      – Улисс… – услышал я увещевающий голос Кассандры. – Имей немножечко терпения.

      – Так они, похоже, оставили нас здесь одних и теперь хихикают там, снаружи, над нами.

      Я протянул было руку к своему налобному фонарику, намереваясь его зажечь, но тут внезапно в нескольких метрах от меня вспыхнула маленькая искорка. Секунду спустя эта искорка превратилась в огонек, огонек – в костер, и при свете пламени этого костра мы увидели очень пожилого туземца, сидевшего на полу и смотревшего на нас с суровым выражением лица.

      – Ве алекэ ла ба малока, – сказал он тем мрачным голосом, который мы уже слышали раньше, – ану ла мере кала, ми ароа канэ ха… Вана!

      Я, конечно же, не понял ни единого слова из того, что только что услышал, и, судя по напряженному молчанию профессора и Кассандры, ничего не поняли и они.

      Но тут перед нашим взором предстал новый персонаж, появившийся откуда-то из-за спины старика. Это был молодой мужчина, немного выше ростом, чем остальные туземцы, и с более светлой кожей, однако прежде всего его отличали от всех них необычные голубые глаза, которые на его лице цвета меди невольно привлекали к себе внимание. Кроме того, его одежда представляла собой не набедренную повязку, а старые спортивные шорты. Красная полоса на лбу у него, правда, имелась, но зато, в отличие от остальных мужчин этой деревни, у него не было ни нательных рисунков, ни украшений в виде перьев на голове.

      – Я быть Иак, а он быть nosso[19], шаман и великий вождь Менгке… – сказал молодой мужчина на ломаном испанском языке, показывая сначала на себя, а затем на старика, – и мы приветствовать вы в наш деревня…

      – Спасибо, – поспешил ответить профессор. – Мы тоже очень…

      Иак не дал ему договорить, прервав его энергичным жестом.

      – Но вы не мочь находиться здесь, – заявил он, а затем, показав рукой в сторону выхода, добавил: – Менгке говорить, что вы нужно уходить из nossa[20] деревня. Сейчас.

      17

      Уж чего-чего, а такого я от этих туземцев никак не ожидал.

      Слегка опешили от такого «гостеприимства» и профессор с Кассандрой. Касси, впрочем, первая пришла в себя и спросила:

      – А почему?

      Иак с почтительным видом наклонился к старику и перевел ему этот вопрос.

      Старик произнес несколько непонятных нам фраз, которые он, однако, сопроводил весьма выразительными жестами: сначала поочередно показал рукой на нас троих, затем показал на себя самого и, наконец, положив себе ладонь на грудь, высунул язык и наклонил

19

Наш (португ.).

20

Наша (португ.).