Дураков нет. Ричард Руссо

– один в большой кабинке. Если бы рядом с Салли освободился табурет, Руб пересел бы к нему, но табурет был занят, а следовательно, приходилось выбирать: сидеть в одиночку в кабинке на шестерых или остаться без места. Глубокие морщины на его лбу намекали, что попытки решить эту дилемму закончатся тромбом в мозгу.

      – Этой осенью он какой-то совсем жалкий, – признала Касс. – Он уже заходил сегодня, искал тебя.

      – Я догадался.

      – Он попросил у тебя денег?

      Салли покачал головой:

      – Ему все время что-то мешает. Минута-другая – и он пустит слезу.

      Когда Салли наконец смилостивился и поманил Руба к себе, тот и правда готов был расплакаться. Руб вскочил и рысью ринулся к нему, точно собака, которая выполнила трудную команду и теперь свободна.

      – Здесь нет мест, – заявил он, подойдя к стойке.

      Салли повернулся на табурете:

      – А ведь и правда.

      Люди, ждавшие у входа, устремились в кабинку, которую освободил Руб. Он глубоко вздохнул, глядя, как они рассаживаются.

      – Чем тебе не понравилась кабинка?

      – Ничем, – ответил Салли. – Кабинка как кабинка. Даже отличная.

      Руб вскинул руки. На лице его читалось отчаяние.

      – Сам подумай, – продолжал Салли. – Что ты только что сделал для меня у дома?

      Руб задумался.

      – Завязал твой ботинок, – вдруг вспомнил он.

      – А это значит?.. – не отставал Салли.

      Касс поставила перед ним кружку с горячим кофе и спросила Руба, не хочет ли он тоже.

      – Не мешай, – сказал ей Салли. – Он думает.

      – Подумаешь, завязал ботинок, – ответил Руб. – Я знаю, что у тебя болит колено. Я не забыл. – Последнее прозвучало настолько неубедительно, что Салли и Касс переглянулись.

      – Кофе будешь? – спросил Салли.

      – Ну ладно, – грустно ответил Руб. – Я просто не понимаю, почему в этой кабинке ты сидеть мог, а в той нет? – Лицо его раскраснелось от умственных усилий. – И почему на табурете ты сидеть можешь, а в кабинке нет?

      Салли расплылся в улыбке.

      – Жаль, что я не могу одолжить тебе это колено хотя бы минут на пятнадцать, – сказал он.

      – А я бы взял, – серьезно произнес Руб, и его привычная искренность пристыдила Салли. – Мне просто жаль, что за стойкой негде сесть, вот и все. В той кабинке было место для нас обоих.

      Теперь уже и Салли, и Касс смотрели на него с улыбкой; Руб не выдержал и уставился в пол. Он был предан Салли и жалел лишь о том, что всякий раз, когда с ними был кто-то третий, в итоге получалось двое против одного, и этим одним всегда оказывался Руб. Салли мог смотреть на него и ухмыляться часами, и когда он так делал, Руб от смущения опускал глаза.

      – Мы вернемся к работе? – произнес он наконец, чтобы сказать хоть что-то.

      Салли пожал плечами:

      – Думаешь, надо?

      Руб энергично закивал.

      – Окей, – согласился Салли. – Только если ты не будешь слишком переживать.

      – Из-за чего? – Руб нахмурился.

      – Из-за моего больного колена. Того самого, о котором