Жестокеры. Алиса Рува

наделали много «секретиков»: это когда фантик или обертка от жвачки помещается под цветное стеклышко от бутылки и все это закапывается в землю. А потом так интересно было эти «секретики» находить и аккуратно раскапывать, пока палец не доберется до стекла, не сотрет с него землю, и ты не увидишь эту незатейливую красоту под зеленым стеклышком – достаточно лишь сдуть последние песчинки. Мы стали взрослыми и давно разъехались по другим городам, но наши «секретики» до сих пор лежат во дворах нашего детства, закопанные в землю. Теперь их уже не найти!

      Дальше из нашего двора мы идем в сторону школы. Вот по пути длинный кирпичный дом изогнутой волнообразной формы. На дорожке вдоль дома, спускающейся вниз, с неровными и неодинаковыми ступеньками, по которой меня в детстве водили в поликлинику, отпечатки ног и лап – человеческих и собачьих. Просто когда-то давно по асфальту прошли, пока он еще не высох. Вот мой детский сад с его ярко раскрашенными качелями и маленькими коваными беседками. А это здание школы в форме квадрата, с внутренним двором, в котором подростки раньше задерживались после уроков. Сейчас его закрывают тяжелые металлические ворота. За школой – старая спортивная площадка, с местом для футбольного арбитра: креслом на высоте метров трех над землей, к которому ведет лесенка. В детстве мне нравилось забираться на него и важно сидеть наверху. С одной стороны от спортивной площадки – ряд высоких деревьев. Под ними раньше стояла скамеечка, на которой я, нагулявшись по дворам, любила отдыхать. С нее открывался прекрасный вид на большую белую многоэтажку – самую новую и красивую в городе. Я часто сидела на этой скамеечке, и думала о том, что когда-нибудь и я буду жить в таком же прекрасном новом доме.

      Сейчас, когда я приезжаю в свой родной городок, я всегда хожу по своим старым детским маршрутам. Я помню и люблю здесь каждую мелочь, мимо которой ежедневно равнодушно проходят люди. Фонарь на школьной площадке, на который я в детстве смотрела снизу вверх, задрав голову и чуть не заваливаясь назад. Маленькую грядку желтых нарциссов, каждую весну заботливо высаженных кем-то у дома из рыжего кирпича. Скворечник на старом дереве, куда весной прилетали птицы. Потом, когда и в нашем городе начнется война против деревьев, скворечник перевесят перед тем, как спилить дерево. С тех пор для меня это символ бессмысленной и глупой жестокости: рука, цинично и деловито снимающая с дерева скворечник.

      В общем, ничего примечательного и интересного в моем маленьком городке не было. Но как дороги сердцу эти незатейливые мелочи! И надо же было такому случиться, что именно в этом уютном маленьком городке и произошло то несчастье, которое во многом определило всю мою дальнейшую жизнь. Это и сейчас рана, переболевшая, но до конца не заживающая.

      ***

      Первой из тех больших потерь, которые мне суждено было пережить, стал мой отец. Мне было всего десять.

      Мир в одночасье перевернулся тогда, и я полетела вверх тормашками с обрыва моего счастливого, но такого короткого Детства в глубокую пропасть Безысходности.