Жестокеры. Алиса Рува

защититься от страданий? Как оградить себя от них? Как сделать так, чтобы больше никогда не страдать?»

      В таких мучительных размышлениях проходило мое трудное детство.

      ***

      Это жутко: уже в самом начале жизненного пути предчувствовать, что жизнь твоя погублена безнадежно. Вскоре, я узнала, на кого направить свою ненависть и негодование.

      Однажды, спустя несколько месяцев после смерти отца, мы с матерью смотрели вечером телевизор. Шел выпуск новостей на одном из местных каналов. Вдруг мать побелела, встала и, указав трясущейся рукой на какого-то дядьку с огромной уродливой бородавкой на носу, сказала:

      «Это он виноват в смерти твоего отца».

      Я назвала его Бородавочником. Я хорошо запомнила эту мерзкую рожу. Я не знала, кто этот человек, не знала, как он может быть виноват в смерти моего отца, ведь отец умер от сердечного приступа. Мать наотрез отказалась что-либо объяснять. Она никогда больше не говорила об этом. Но тех ее слов, ее побледневшего лица и обвинительно вытянутой руки мне было достаточно: Бородавочник виноват! Я поклялась, что вырасту, найду его и убью. Я его достану!

      Ночью, перед сном, я мысленно разговаривала со своим врагом, я ему грозила:

      «За все мои детские слезы, за мои сжатые кулачки! Я буду приходить к тебе, врываться в твои мысли. Я БУДУ КРИЧАТЬ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ!»

      Мать и не знала, что годами после смерти отца я вела в своей детской голове разговор с Бородавочником.

      ***

      В жизни большинства людей всегда что-то происходит. Одни события сменяют другие. Бывает, случается и что-то хорошее.

      Но наше время словно остановилось. Когда умер отец, наша жизнь застыла. Мы застыли. Дни, месяцы, годы – все было одинаковым. Ничего не происходило и произойти как будто не могло. Никаких радостных событий, никакой неожиданной удачи, никаких счастливых встреч – только война за выживание. Мать тянулась из последних сил, чтобы мы не умерли с голода. Работая день и ночь за нищенскую зарплату, она махнула рукой на себя и свою женскую судьбу. Денег, которые она получала, хватало на ежедневную порцию макарон и на один сапог, вместо двух. Многие жили плохо тогда – такое было время. Но положение нашей осиротевшей семьи было особенно плачевным.

      Уже потом в какой-то очередной умной статье я прочитала о том, что люди тупеют от стресса. От постоянных проблем и невзгод. Именно это с нами и произошло. Наши головы отупели от свалившихся на нас бед. Нас охватила какая-то непобедимая, непреодолимая апатия. Мы словно впали в душевную летаргию, даже не надеясь, что когда-нибудь это изменится. Мы чувствовали бессилие и полнейшее безразличие к нашей дальнейшей судьбе. Мы заперлись в своем горе и без лишней необходимости не выходили на улицу. Мы остались одни.

      Так мы и жили вдвоем, на краю города, в нашей маленькой чужой квартирке, со стенами цвета зеленки. Их ядовитый цвет был едва ли не единственным, который я различала тогда. Мир стал терять краски. Каким-то непонятным для меня образом он становился серым.

      Никто не хочет сталкиваться