Пост. Дмитрий Глуховский

берет и сразу, не ища даже, откуда на него так пристально смотрят, а будто все уже зная, поднимает эти самые глаза – стальные – и нацеливает их на прячущуюся за оконными стеклами Мишель.

      Красивый.

4

      Прибывшие спешиваются. Дрезины у них большие, моторизованные, у каждой есть кузов, в кузове под брезентом лежат ящики. Полкан смотрит на эти ящики – дощатые, с трафаретными надписями «Останкинский мясокомбинат», – и сердце у него радуется.

      Ящики пока не трогают, но Полкан решает вопрос не форсировать. Когда будет время – тогда и отгрузят. Что с ходу клянчить – гостей надо сначала принять как следует, отогреть и накормить. Тогда уже и просить будет сподручней.

      Но главное свое дело подъесаул Кригов в долгий ящик не откладывает:

      – Ну что, господин полковник. Показывайте вашего гостя!

      Шагая через двор, на здешнее хозяйство он озирается с кислой миной. Выправка у него что надо, шаг пружинит, взгляд строгий. Полкан глядит на свою крепость его глазами и понимает, что радоваться тут и вправду нечему. По двору гуляют куры, дети играют в караулке, к скамейке прислонен чей-то автомат – хорошо еще, без рожка. Бардак, а не пост.

      В лазарете казак задерживается в дверях, оглядывается на врачицу – дадут халат? Но на Посту и тут без церемоний. Он снова недовольно качает головой.

      Пришлый уже сидит в постели, обернувшись в одеяло, вокруг смотрит недоверчиво. Фаина объясняет казаку:

      – Повезло вам как. Он только ведь сегодня очнулся. А так, чем уж ни пытались… От реки надышался! Проснулся – совсем горячечный. Все сбежать норовил.

      Кригов смотрит на этого пришлого, на крест на его впалой груди. Улыбается ему и осеняет себя крестным знамением.

      – Ты, брат, к своим попал, не бойся! Какое у тебя распятие знатное! Ты не монах ли, часом?

      Тот в ответ только хмурится. Полкан разводит руками:

      – Такое впечатление, что он по-русски ни бельмеса!

      Казак тянет к гостю руку, а тот весь съеживается, словно его ударить хотят.

      – Братец, слушай! Мы тебе плохого не сделаем, – хочет успокоить его Кригов.

      Достает из ворота серебряный образок на цепочке, предъявляет его пришельцу.

      – Видишь? Мы тоже православные! В одного Бога веруем!

      Пришлого образок зачаровывает, его взгляд перестает метаться с одного дознавателя на другого. Казак продолжает так же спокойно, ласково:

      – Ты просто скажи – что стряслось-то? Напал на тебя кто-нибудь?

      Рваное дыхание у пришлого налаживается, он кивает казаку.

      – Ну вот! Так и расскажи, брат, что там?

      Теперь гость качает головой.

      Он, кажется, овладевает собой. Лицо его обретает осмысленное выражение. И вместо ответа он показывает на ухо и разводит руками. Фаина переводит:

      – Глухой, мол! Вот мне с самого начала так и показалось, что он ничего не слышит.

      Полкан скребет себе череп. Сомневается.

      – Ну уж… Глухой.

      Они приглядываются к гостю повнимательнее. Полкан напоминает:

      – А ведь он не слышал, когда ему от заставы кричали. Шел, распевал «Господи,