Любовница Черного Дракона. Марика Полански

чётко, отлажено, как единый механизм, чтобы к назначенному сроку обрадовать очередную графскую жену или дочку идеально пошитым платьем, которого нет ни у кого в столице. Но больше всего Нарциссу притягивала неуловимая таинственность салона. Здесь всё было по-другому, но она не могла объяснить, почему возникает такое чувство.

      – Боленские кружева больше не в моде, девочки, – услышала Нарцисса зычный голос модистки из-за двери. – Нужно укоротить рукав, вы же не смирительные рубашки шьёте. Что это? Уберите к дьяволу турнюр! Что значит «на него спрос»? Мы для чего делаем платья? Чтобы женщины выглядели красиво не только в своих глазах, но и в глазах мужчин! Вы за кого принимаете мужчин? За кентавров, которых привлекает лошадиная задница? И уберите эти нелепые рюши с лифа. В конце концов, у нас одеваются благородные дамы, а не шлюхи из квартала Роз!..

      Луи проскользнул в швейный цех. Через пару минут дверь распахнулась, и на пороге появилась сама Эржабет.

      – Нарцисса, дитя моё! – Мадам Пинкертон заключила Нарциссу в дружеские объятия и расцеловала в обе щеки. От неё пахло симальской пудрой и терпкими древесными духами с нотками лимона. – Как я счастлива тебя видеть. Признаться, я начала переживать за тебя. Как ты?

      – Великолепно. Всё прошло лучше некуда.

      Эржабет восхищённо приоткрыла рот, но тотчас закрыла, лукаво прищурилась и, театрально щёлкнув пальцами, махнула рукой.

      – Луи, принеси госпоже Ливингстон ахмадский чай с двумя дольками лимона и тремя ложками сахара. Мне – северского пятилетнего. Если он закончился, то можешь взять десятилетний. Хотя нет, коньяк оставь на потом. Принеси мне кофе, пожалуйста. Вина́ не надо. От него голова болит, а мне ещё работать. Нас не беспокоить. Мы будем в моём кабинете.

      С этими словами мадам Пинкертон поплыла по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж ателье. Глядя на свою знакомую, Нарцисса невольно сравнила её с каравеллой, бегущей по волнам моря. Эржабет обладала поистине исполинским для женщины ростом и весьма пышными формами, но двигалась с лёгкостью и изяществом танцовщицы, которых не ожидаешь увидеть от такой грузной женщины.

      Устроившись в глубоком, обитом коричневой кожей кресле, Нарцисса некоторое время молчала, разглядывая кабинет модистки. Как здесь было уютно! Сквозь плотные тёмно-зелёные шторы не проникал свет, а стены с зелено-золотыми шелковыми обоями защищали от уличного шума и монотонного жужжания, доносящегося из цехов. Со стен смотрели портреты красивых женщин в элегантных платьях и шляпках с пышными перьями, а в камине потрескивал огонь.

      Эржабет дождалась, когда за Луи закроется дверь, достала из ящика письменного стола сигарету и ловким движением воткнула её в длинный мундштук из слоновой кости. В воздухе поплыли сизые полосы дыма, и Нарцисса, не сдержавшись, чихнула.

      – Итак, я тебя слушаю, – сказала мадам Пинкертон.

      Госпожа Ливингстон взяла в руки фарфоровую чашку, смущённо сосредоточилась на осевших крупных чаинках и вкратце поведала модистке о встрече. О том,