Колымские повести. Анатолий Музис

еще посидим маленько… Да, Кеша? – еще бы, Донилин не уйдет, пока все не выпито.

      – Посидим, – неуверенно ответил Кочемасов.

      Он, вероятно, подумал, что от начальника ему будет разнос. Но Нюкжин сказал миролюбиво:

      – Я попросить Вас хочу. Не надо на Виталия. Человек он новый. Жил по другим правилам… Свара хуже водки. Если и дальше так, то маршрут не пройдем.

      – Ясно, – хмуро согласился Кочемасов.

      – И Степана надо придержать. Вам это лучше, чем мне. И, пожалуйста, пусть он побреется, конечно, если не отпускает бороду, как Виталий.

      Кеша усмехнулся. Улыбнулся и Нюкжин.

      – Тогда, спокойной ночи! У меня тоже что-то глаза смыкает.

      – Спокойной ночи! – отозвался Кеша.

      Нюкжину казалось, что он заснет, не дойдя до вездехода. Веки смыкались сами собой. В темном кузове вещи лежали навалом. Наводить порядок? Нет, завтра! Только завтра! Нашел спальный мешок, кое-как выровнял место для ложа. Попахивало бензином…

      Он заснул мгновенно, хотя и во сне кто-то не давал ему покоя: «Начальник!.. Начальник!..»

      Что за сон?

      – Начальник! Кончай ночевать, «вставай» пришел!

      Сначала Нюкжину показалось, что Донилин, как начал вчера шутить, так и не может остановиться.

      Но Донилин не шутил. И небо в проеме кузова светлое.

      Посмотрел на часы: семь утра!

      – Что рано?

      – Бурить надо! Место вчера не выбрали…

      Нюкжин вылез, щурясь на яркий свет. В средней полосе России можно было подумать, что уже близится полдень.

      Ба! Донилин ли перед ним? Ни ржавой щетины, ни мути в глазах. Стоит на ногах прочно, по-хозяйски.

      – На торфянике… – сказал он, стараясь с ходу включиться в деловой разговор.

      – Туда шланг не дотянем.

      – Там же была вода!

      – Была да сплыла! Ночью не тает.

      – Тогда поближе к торфянику…

      Нюкжин уже проснулся. У него, как и у Донилина, появилось предвкушение настоящей работы. Он подошел к Черному бугру и осмотрел его подножье.

      – Сюда дотянем?

      – Пожалуй, – сказал Донилин и крикнул Кочемасову: – Тащи!

      Они поставили треногу, принесли моторы, лебедку, трубы. Стали монтировать станок.

      В восемь предстояло выйти на связь с базой. Нюкжин установил рацию, натянул антенну – от сарая к вездеходу, подсоединил блок питания.

      Мерипов наблюдал за их действиями через открытую дверцу вездехода, но вылезать из спального мешка не торопился.

      Нюкжин начал настраиваться на волну базы, но время еще не пришло и Прохоров молчал.

      А мир жил своей жизнью. Монотонный голос диктовал сводку погоды: цифры… цифры… цифры… С Колымы доносилась перебранка речников. Паводок повредил береговую обстановку и кто-то кому-то настойчиво вдалбливал, что повреждения необходимо исправить и побыстрее. А тот, кому «вдалбливали», тупо повторял: «А как я могу?»

      Виталий вылез из спального мешка и присел рядом. Интересно, все-таки живые голоса «оттуда»!

      – Внимание! Внимание! – перекрыл всех