Слуга князя Ярополка. Вера Гривина

не отрекусь от нашего Бога Иисуса.

      Он вновь задумчиво уставился на огонь. Поняв, что из него не вытянуть больше ни слова, Блуд сказал:

      – Пойду, я, пожалуй. Христос воскресе!

      – Воистину воскресе! – разом откликнулись Теодрик и его сын.

      Блуд сердечно с ними попрощался и обратился к Фоме:

      – Ты идешь со мной али еще здесь побудешь?

      – Иду.

      Когда они спускались по тропинке с холма, запах дыма настолько усилился, что у Блуда даже заслезились глаза.

      «Нынче же огонь жгут возле всех христианских храмов», – подумал он.

      Однако вскоре Блуд и Фома заметили дымное марево, которое сгущалось над той частью Подола36, где вовсе не было христианских церквей.

      – Кажись, пожар! – с тревогой воскликнул Фома.

      – Должно быть, – согласился Блуд.

      Они бросились бегом в сторону дымного марева и в одном из дворов заметили огонь. Опасность грозила всей округе: сгореть могли и окрестные дворы и лавки на расположенном рядом торжище, и пристань вместе со стоящими на приколе ладьями, и двор Блуда. Надо было принимать меры.

      Подбежав к воротам, Блуд распахнул их ударом плеча и крикнул:

      – Хозяева, просыпайтесь!

      – Просыпайтесь! – эхом вторил ему Фома.

      Сквозь дым они видели, что горит пока одна баня. В хлеву мычала корова, в курятнике волновались куры, у крыльца с визгом лаял пес; одни люди спокойно почивали. Наконец, поднявшаяся кутерьма разбудила хозяев. На крыльцо выскочил мужик в исподнем и, не разобравшись спросонья рявкнул:

      – Вы чего на моем дворе бесчинствуете?

      И тут же он закашлялся от дыма.

      – Твоя баня горит! – крикнул Фома.

      Кубарем скатившись с крыльца, хозяин кинулся спасать свое добро. К нему присоединились высыпавшие из избы домочадцы. А к пожару уже спешил народ: разбуженные шумом соседи, не успевшие разбрестись прихожане и служители храма Святого Ильи. Общими усилиями принялись тушить огонь, благо с водой проблем не было: вблизи протекал широкий ручей.

      Наверняка с бедой удалось бы легко справиться, если бы вдруг не усилился ветер. Пламя вначале перекинулось на избу, а затем и на соседний двор, расположенный, к счастью, на краю улицы – у широкого ручья.

      Пожар был потушен, когда солнце уже поднялось высоко в небо. Народ начал расходиться, а среди тех, кто все еще оставался на пожарище, Блуд разглядел своих слуг.

      – Добро, боярин, что ветер не на нас подул! – воскликнул Рагоза, тоже заметивший своего господина.

      Фома укоризненно проговорил:

      – Не будем радоваться, что беда до нас не дошла, лучше пожалеем тех, кого она не миновала.

      – Чего мне их жалеть? – недоуменно протянул Рагоза. – Чай, мы не в родстве.

      Фома тяжело вздохнул. Уже не в первый раз его попытка проповедовать такие христианские ценности, как милосердие и любовь к ближнему, не увенчалась успехом.

      К Блуду подошли воевода Теодрик и его сын.

      – Могло быть и хуже, – сказал старый варяг. –

36

Подол – район Киева, где в старину проживали большей частью торговцы и ремесленники.