Кмель. Сергей Владимирович Главатских

это рановато… Готовы? Поехали!

      По окончанию оздоровительной процедуры мы с удивлением обнаружили прямо перед собой стройную череду подсолнухов, к этому времени уже достигших пика своего величия. По гордому великолепию и стати с ними не могли соперничать ни кусты смородины, ни душистая малина, ни даже молодые яблоньки, «с головы до пят» увешанные сочными румяными плодами. Сразу вспомнились расфуфыренные тонкоусые кавалеры в шляпах с перьями, кои во множестве населяли мамин альбом по средневековой живописи. Как и эти достопочтенные джентльмены, подсолнухи вызывали странное ощущение нездешности, принадлежности к каким-то далёким недостижимым краям, попавшим сюда исключительно по недоразумению. «Любуйтесь, люди, – словно говорили они нам, простым смертным, – мы и есть подлинная красота мира! Пройдёт немного времени и мы вернёмся туда, откуда прибыли, а вы, как ни в чём не бывало, продолжите жрать свой хрен и нюхать табак! Так наступит на земле Эра Сорняков!»

      Вот интересно заметили бы мы это неожиданное превосходство при каких-то иных обстоятельства? Например, пять минут назад?

      Дед с любопытством поглядывал на нас – старик был явно доволен произведённым эффектом. Сильно не томил. Объяснил просто, как на уроке.

      – Есть несколько вещей на свете, которые скрепляют наш мир и держат его в нужной форме, без них он бы уже давно развалился. Вернее, не продержался бы и дня.

      Я еле удержался, чтобы не ляпнуть про самогон. Сестра по обыкновению учуяла моё желание и крепко сжала мне руку. При всех недостатках, она умела вовремя угадать дурные намерения, зарождающиеся в паскудной душе своего братца и уже одна эта способность делала её моей сестрой.

      – Я называю эти вещи «гвоздями мира», – Дед говорил не слишком уверенно, ибо все-таки ожидал от нас какой-то подлости, в подобном тоне с детьми не общаются. Дети воспринимают такие разговоры как попытку унизить их человеческое достоинство тупым никчёмным пустословием. – Их немного. Подсолнух – один из них. Просто посмотрите на него очищенными глазами.

      «Очищенные глаза, – это хорошо подумал я тогда. – С другими в Филатах и делать нечего!»

      Да, кстати, насчёт глаз – темень такая, что хоть глаз выколи. Хорошо, что я прихватил с собой налобный фонарик, между прочим, большая редкость по нашим временам! Я приспособил его прямо на шапку, для этого мне пришлось растянуть крепление до предела.

      Сидеть на скамье было невозможно, а уж щёлкать семечки и подавно. Я решил очистить дорожку до самого родника, если ночью и заметёт, то, по крайней мере, утром будет легче убирать.

      В масштабах улицы света фонарика явно не доставало, но в пристрое конюшни горел свет, а значит, у меня есть хоть какой-то ориентир.

      Раньше там была летняя кухня, где готовили скотине – какое-то время по соседству с лошадьми проживали ещё и овцы. Но количество лошадей постепенно сократилось с пяти голов до двух, а овец и вовсе съели. Таким образом, надобность готовить непосредственно в конюшне отпала и в подсобке поселился Лучиан, заменивший дедушку на посту