Кмель. Сергей Владимирович Главатских

внешнем сходстве, податель сего всёже не верблюд, он разговаривал с инквизиторами на безупречном английском языке!

      Наевшись борща и бабушкиной стряпни, я попросился на вечернюю прогулку. Может, и снег уберу. Где лопата?

      – Там же – под лабазом… – сообщила бабушка. – Дорожку в Чернушкин Чертог не забыл?

      – Давай, Вася, – влез в разговор дед. – За Мусоргского, мать его!

      Они выпили. Отец до этого момента, правда, отдыхал, опустив голову на скрещенные руки, но на призыв капитана звёздолёта всё же откликнулся и стакан автоматически принял.

      Мама с сестрой ушли в спальню – готовиться ко сну, а я опустился на лавку, лавки такие раньше были в избах длиною во всю комнату, опустился и стал натягивать валенки.

      – Холодно там, Сёмушка. – Бабушка села рядом, платок цветастый с концами в узелок на подбородке – всем бабушкам бабушка. Погладила по голове – я и замурлыкал. – Ишшо темненько. Фонарик вон на той неделе отломился. Небось, сам видал.

      – Видал, – говорю. – А чего его дед не исправит?

      – Так нервное истощение. У вас у всех, мол, вербное воскресение, а у меня – нервное истощение. – Бабушка говорит, а сама всё ладонь к голове моей прижимает, словно теплом заряжает, чтобы внучок во дворе не «озяб». – Это после того, как Корвалола на колбасу забрали, у него началось! До того терпел как-то!

      Удивительно, но от бабушки даже зимой исходит густой аромат свежей малины, кислого молока и лежалой шерсти. Почему-то мне кажется, что так пахнут все бабушки на свете. Запах бабушки – второе воспоминание из Топовой десятки моего детства.

      – Может, до завтрего подождать?

      – Да не, баб… – Мне показалось, морщин на её красивом лице стало вдвое больше. Захотелось прикоснуться к этому лицу губами, как-то дать понять бабушке, что мы с ней одно целое. – Три дня – это немного. Один, считай, прошёл. Так что некогда прохлаждаться… А Машкины гала-концерты мне дома надоели…

      – Ну тогда, хоть дедов тулуп накинь что ли, – смирилась бабушка. – Обычно Лучиан его надевает, когда в райцентр едет или куда подальше. Дед то его всё куда подальше отправляет. Нынче не стал брать. Как он там без тулупа в конюшне спит, ума не приложу…

      Услышав, как я открываю дверь, дед отчётливо послал меня «к чертям собачьим» и это, как вы уже поняли, был хороший знак. Только его мне и не хватало.

      Выходя в сени, я хорошо представлял себе, что будет дальше. А будет небольшая мужская буза. Дед – стар и пьян, а отец – тоже пьян, плюс слишком устал от проделанного за день пути, поэтому бунт будет тихим и женщины его без труда усмирят. Матери и отцу постелят прямо здесь, в горнице – маме все на той же скамье, отцу и мне на полу. Ну, а сестра по обыкновению ляжет на скрипучей кушетке в хозяйской спаленке, возле кровати деда и бабы. Немного поработает радио, сегодня суббота и значит после десяти будет концерт из серии «На ночь глядя». Бывало, радио не выключали и оно продолжало работать до утра. Ночью вещание прекращалось, зато ни свет, ни заря весь дом поднимался под знакомые позывные, предваряющие начало утреннего эфира и нового дня. Я любил засыпать под радио, но сегодня