Ржавчина. Виктория Побединская

А ее можем дать этой школе только мы. «Грязь на белых стенах».

      Каждому, кроме Сета, дается по паре наставлений, бестолковых по сути, но мотивирующих. Я ковыряю носком кроссовка трещину в полу, пока не раздается мое имя:

      – О’Доннел. – Мне в руки летит майка с номером тринадцать. – Надеюсь, ты не суеверный, – по-идиотски шутит тренер. – Атакующий защитник. Чтобы играл, как снайпер, иначе вылетишь отсюда пинком под зад! А теперь быстро в зал!

      И я улыбаюсь. На этот раз тренировка проходит спокойно. Никаких разбитых носов и вывихнутых запястий. Даже Сет сдерживается, впервые ощущая на себе ответственность за команду.

      После игры я выхожу из душевой, приглаживаю руками мокрые волосы, чтобы не торчали в разные стороны. Парни в раздевалке хохочут, вспоминая попытки Эрика сбежать. Черти! Еще неделю мусолить будут, каждый раз воскрешая подробности. А я – ее взгляд… До того, как наступило «сегодня».

      Обычно она смотрела так, словно он предназначался кому-то другому, не мне. Было в ее глазах что-то теплое, интимное, до боли родное. «Больше она не будет смотреть на тебя, как прежде». Но разве я не этого добивался? Разве не прекрасно? Плохой признак, что даже я сам начал в этом сомневаться.

      – А потом эта девчонка кинулась избивать Рыжего, – хохочет Сет, пересказывая свою версию произошедшего утром. – Набросилась на него, а сказать ничего не может.

      – Глухонемая?

      – По ходу.

      – А она ничего, – вдруг произносит Довер. Садится рядом и легко бодает Сета в плечо, не переставая при этом широко улыбаться. – Ее бы вместо ушлепка да в ошейничек.

      – Не зря к Рыжему полезла. Явно на хорошую порку нарывается.

      – Да, поспорю на косарь, еще не целованная киса.

      – Оттого занятнее.

      – Вопрос времени, – произносит Сольдо, доставая из кармана двадцатку и бросая на окрашенную алой краской лавку. – Кто первым уломает тихоню, получает весь куш.

      Я закашливаюсь, поперхнувшись воздухом. Будто мне со всего размаху заехали кулаком под дых, не вдохнуть. Почему-то так страшно мне не было давно. И ощущается это чувство поистине странно, потому что трогать не должно.

      А трогает.

      – Не льсти себе, Сол, – подкидывает купюру Сет, и к нему присоединяются еще пара человек. – Эй, Рыж, ты в деле? – заметив меня, окликает он и напевает: – «Просто позволь ей. Просто позволь ей быть сверху».

      Я морщусь. Для всех – от его жуткого пения, на деле же – от мерзости ситуации.

      – А как она смотрела… – продолжает Сет. – Я, пожалуй, поставлю на моего рыжего кучерявого мальчика.

      – Мне это дерьмо не интересно.

      Снимаю полотенце, вешаю его на дверцу шкафчика и принимаюсь одеваться.

      – Зря.

      Он ненадолго задерживает взгляд на моем лице, словно рентгеном сканирует. Уши начинают противно гореть.

      – Ты че такой нервный?

      – Нормальный я.

      – Дерганый…

      – Нужны деньги, а бой отменили. – Я пытаюсь придать голосу непринужденность, перевести тему – в надежде,