Убитые девушки. Хизер Критчлоу

на пороге.

      – Мама! Не подкрадывайся ко мне так! Долго ты там стоишь?

      Лейла незаметно опускает рукав, скрывая синие отметины на коже.

      – Недолго. Тебе лучше лечь спать, если ты собираешься утром кататься верхом.

      – Ага. – Выхватив тост, Лейла намазывает его маслом. – Я так и сделаю.

      Джин молча смотрит на дочь, а Лейлу охватывают противоречивые чувства: ей хочется, чтобы мама осталась, и в то же время ее подмывает развернуться и выкрикнуть: «Ну, чего тебе еще?» Отложив в сторону нож, Лейла надкусывает тост. Мать сердито суетится рядом – относит нож в мойку, накрывает крышкой масленку, убирает ее в холодильник.

      – Мама, оставь! Я сама все сделаю.

      Но Джин не слушает ее, берет салфетку, вытирает со стола жирные пятна и продолжает водить ею по абсолютно чистой поверхности.

      – Мама, я же сказала: оставь. Я могу еще запачкать стол. Я все уберу за собой.

      Стены словно немного смыкаются, сжимая пространство. Начинают давить на девушку.

      – Ты же никогда не делаешь того, что обещаешь, разве не так? – Мать смотрит на Лейлу в поисках нового повода придраться. – И со своим аппетитом ты нас по миру пустишь. Оставь отцу хотя бы кусок булки на завтрак.

      – Блин! – Ругнувшись себе под нос, Лейла уносит свою тарелку в гостиную и включает телевизор. Там еще идет ток-шоу о дурацких трюках, после которых участников госпитализируют.

      Лейла ждет, что мать начнет распекать ее за язык, но, обернувшись, видит только салфетку, аккуратно повешенную на кран, – Джин ушла спать. За окном пульсирует темнота, а Лейла снова ощущает пустоту.

      Глава двенадцатая

      Лейла, 1986

      – Он маленький говнюк.

      Лейла улавливает обрывки разговора, стоя у задней двери гостиницы и пытаясь растянуть свой перекур насколько получится. Ее имя смешали с грязью, потому что она опять опоздала на утреннюю смену к завтраку. Шеф-повар отчитал ее как девчонку. И Лейла все еще не может отойти. Когда с ней обращаются как с маленьким ребенком, девушка обижается, чувствует себя загнанной в ловушку. И испытывает почти непреодолимое желание обругать всех и каждого. Вот почему она выскочила на улицу для передышки. А подслушанная болтовня вмиг снимает ее нервозность и разгоняет скуку.

      – Это кто же маленький говнюк? – выкрикивает она, уже шагая по гравию туда, где в перерыве столпились работники ресторана.

      – Вон тот идиот, – скрестив руки, фыркает Ирен.

      А Глен показывает пальцем на прыщавого юнца, с угрюмым выражением на лице пялящегося на ящик с пустыми бутылками.

      – Да уж, дури в нем много, а нам от него одни неприятности.

      – Кто это?

      – Племянник одного из приятелей босса. Поэтому мы вынуждены терпеть его выходки. Иначе этого героя здесь бы уже не было.

      – Тс-с-с, – предостерегает другой бармен. – Он может тебя услышать.

      Парень пинает ногой ящик, и стекло звякает о стенку.

      – Осторожно! – восклицает Глен. – Если бутылки разобьются, ты будешь выковыривать осколки из гравия.

      Вскинув