Adéu. Сон в моих руках. Наташа Мэл

пересчитывать его пальцы было бы излишне, потому что два носа говорили сами за себя.

      «Просто великолепно, – думала я, быстро шагая по улице в сторону дома. – Ну что ж, сколько там дней прошло? Пара недель? Пара недель жизни – это тоже неплохо».

      Остаток дня я просидела дома, в ожидании продолжения. Размышляла, что буду делать, если сейчас посреди комнаты появится очередной любитель метрополитена или тыквенного латте – ничего не придумала, кроме варианта опять вставать и убегать. А потом, видимо, так и бегать кругами по всему городу, пока не отвалятся ноги.

      Но больше никто не появился. К вечеру я совсем уже заскучала, а потом вообще решила, что сил моих больше нет, забаррикадировала двери всем, что смогла к ним пододвинуть, и легла спать. Разрушу квартиру – ну и чёрт с ней. Всё равно утро вечера мудренее.

      ***

      Выражение «заснуть младенческим сном» придумал человек, который никогда не встречался с младенцами. Тем временем большинство младенцев с самого рождения владеют суперспособностью доводить родителей до самоубийства, отказываясь от отдыха в самые неожиданные моменты и заставляя положить на алтарь их короткого беспокойного сна миллиарды нервных клеток и долгие годы родительской жизни. Так вот, если использовать выражение именно в таком контексте, я стала спать младенческим сном каждую ночь.

      Я закутывалась в одеяло и лежала, тупо глядя в потолок, часами. Вставала, ложилась обратно, включала и выключала свет в надежде разогнать полчища теней, таящихся по углам. Забиралась под душ, выходила, ложилась, вставала. Мысли о снотворном отмела сразу же, хватило и одного раза. Однажды подумала, что уснуть поможет свежий воздух – вышла на улицу, в плотные объятия ночи, и быстро развернулась назад, к спасительному свету лампочки у кровати.

      Под утро, когда солнечные лучи выглядывали из-за гор, я всё-таки засыпала, а потом резко вскакивала через пару часов и больше попыток поспать не предпринимала. Постепенно даже привыкла к такому дикому режиму, и до самого рассвета к кровати не шла.

      Но в тот вечер, переполненная впечатлениями по самую макушку, надёжно закутавшись в одеяло, заснула я удивительно быстро.

      Рука сама выводит на тетрадном листке: помогите. Реляционная алгебра и реляционное исчисление. Первичные и внешние ключи в отношениях. Господи, спаси!

      – Это чего за ерунда такая? Ты правда такое изучала?

      Что мне тут писать? Я даже не помню, что значит «реляционная». И на лекции когда я ходила последний раз, лет семь назад? Вообще ходила?

      – Ты же знаешь, что можешь просто ничего не писать, да?

      Может, тут хоть какой-то воды налить, чтоб совсем уж дурой не выглядеть. «Реляционная алгебра крайне важна в экономике». Это вообще из экономики?

      – Нет, серьёзно, просто брось это. Ну давай же.

      Может симулировать обморок? Актриса из меня так себе, но зато будет хоть какой-то шанс.

      – Камилла.

      Этот голос и дыхание прямо у моего уха. Мне надо что-то писать, но я поднимаю глаза от листка. Моргаю потерянно, пытаясь сфокусировать