Персональный детектив. Владимир Покровский

архивных стержней. Фальцетти метнул туда чрезвычайно подозрительный взгляд.

      – Кого это там ты еще подготовил?

      – Я хотел бы продемонстрировать, если позволите. Человек этот по моей просьбе у ворот ждет.

      – С чего бы это я стал кого-то в свой дом пускать? – занервничал Фальцетти. – И вообще непонятно, на кой черт ты мне его демонстрировать собираешься.

      – Мне, если позволите, необходимо реакцию вашу видеть. Я ее вообще-то вычислил, но реакция ваша… как бы это… непредсказуема. Да, непредсказуема, знаете ли. По шкале Хайдера непредсказуемость ваша оценивается в 560 миллиупсов. И, что очень важно, реакция ваша между тем очень информативна. Вы необычный человек, госп…

      – Мне-то что до твоих нужд? Что ты всё ко мне пристаешь? – Фальцетти снова вздохнул, на этот раз с показательной досадой, потому что самому интересно было. – Ладно, пусть входит. Дом!

      – Да, хозяин? – немедленно отозвался тот. У Дома в творческой была излюбленная точка звукоисточника – из-за зеркала на противоположной от двери стене, – но сейчас, следуя сложным и непонятным правилам межмашинного этикета, он выбрал то же самое место, что и моторола. Из-за этого баритон его показался Фальцетти менее знакомым и более незапоминающимся.

      – Впусти там. У ворот гость.

      – Конечно, хозяин. Уже впустил. Сюда проводить?

      – Менять тебя пора, вот что. Ты мне еще весь город в творческую впусти. В прихожей встречу.

      Внимательно осмотревшись, не забыл ли чего, Фальцетти заторопился вон.

      В прихожей, заставленной зеркалами, коммуникационными экранами, экранами слежения и контроля, а также картинами старых мастеров исключительно направления «фиолетовая тоска», его уже ждал молодой с виду парень с пристальным, но пустым взглядом. Одет он был по молодежной моде «думма»: темные шорты и свитер с окисным покрытием, весь в разводах самых разных оттенков коричневого, красного и зеленого. От парня разило мраком и опасностью.

      – Позвольте представить, – сказал моторола. – Эмерик Олга-Марина Блаумсгартен, служ…

      – Эми, – расстроенно сказал Фальцетти.

      Парень коротко взглянул на Фальцетти, кивнул в знак узнавания и равнодушно отвернулся.

      – Вы знакомы? – удивился моторола.

      Фальцетти ничего не ответил. Он вперил в гостя взгляд серийного убийцы в состоянии аффекта, секунд пять пытался этим взглядом его если не убить, то хотя бы смутить, но когда понял, что из затеи ничего путного не выйдет, резко развернулся и печатным шагом вышел из прихожей.

      – Дом, выгони его! Он здесь не нужен.

      – Кого, хозяин? Гостя или моторолу?

      – Обоих! Нет! Гостя! А моторола пусть за мной, в беседку.

      – Да, хозяин.

      Беседку Фальцетти выбрал не раздумывая – она находилась хоть и на первом этаже, но в другом конце здания, добираться до нее надо было сложным путем, через длинные нежилые комнаты и «галерейные» извилистые переходы, всегда немые и освещенные очень слабо. Такая дорога давала Фальцетти фору, в которой он