Шкура. Ольга Брюс

припасами, а засолы ставить некуда.

      – А я прямо сейчас и вычищу, постелю доски. Там особо и делать нечего, только старье выкинуть и землю разровнять.

      Степа быстро сбегал в сени за лопатой, откинул крышу подпола и занырнул в него.

      – Подсветить? – Галя подошла к краю и наклонилась.

      – Свечку дай!

      Жена взяла с подоконника свечу, зажгла ее и опустила Степе. Он воткнул свечу в землю и принялся орудовать лопатой. Неудобно, подпол не такой уж и глубокий, зато широкий. Галя присела на табурет, который смастерил Илья Ильич, и поправила косынку на голове. Вдруг из-под пола послышался звон.

      – Что это?

      – Не знаю, – еле слышно ответил Степа.

      Через несколько секунд он выпрямил спину, и Галя увидела половину головы мужа, на лице которой таращились на нее два огромных глаза.

      – Галь, глянька-ка, – Степа поднял руку и выставил на трухлявые доски графин.

      Галя встала на колени, вылупилась в прозрачное стекло, покрытое земельным налетом, а Степа уперся в края пола руками и ловко выпрыгнул на свет божий.

      – Галь, что это, а? – он сразу понял, как только обнаружил находку, что в ней лежит, но побоялся сама себе в этом сознаться.

      Галя подняла удивленные глаза на мужа.

      – Теперь, дорогой мой, мы стали богачами, – хитро улыбнулась она и взяла в руки старый графин.

      Глава 41

      Степа протер грязной ладонью лоб, пригладил волосы назад и выдохнул.

      – Откуда это здесь?

      – Какая разница? – Галя взяла тряпку с лавки и протерла графин. – Полным полна моя коробочка, – хихикнула она, вытаскивая газетную пробку. – Да здесь столько, что нам надолго хватит.

      – Галь, – потерянный Степа сел на табурет. Сердце колотилось так, будто он натворил что-то ужасное, – надо бы отдать, – проговорил он дрожащим голосом.

      – Кому? – Галя сунула в горлышко графина указательный палец, чтобы достать купюру.

      – Дом бабкин, значит, это принадлежит ей.

      – Не смеши. – сообразив, что деньги так просто не вытащить, Галя поспешила в сени за молотком.

      – Галь! – Степа пошел за ней, – не наше это. Бабуля узнает…

      – А кто ей скажет? – положив графин на крыльцо, Галина аккуратно стукнула молотком по стеклу. Тара отозвалась глухим звуком, и стекла разложились, как лепестки розы.

      – Ну как… – Степа стоял за спиной жены и нервничал. – Нехорошо это.

      – А ты научись молчать. Тебе семья дороже или бабуля, которая свое хозяйство распустила и жила, как нищенка? Хочешь, чтобы она и эти деньги спустила? А мы их в дело пустим, заживем, как нормальные люди.

      – А если кто узнает?

      – Прикусишь язык, никто не узнает. По капельке будем тратить. За год на ноги встанем, а там кому какое дело, каким путем мы обжились?

      Степа обошел жену, краем глаза узрел кипу скрученных в трубочку купюр и тут же отвернулся, прошелся по двору, покурил и подумал. А ведь верно говорит жена, зачем старой столько богатства?