Повести и рассказы. Книга 4. Геннадий Раков

Тот, кто первый поселился здесь, он был поумней. Среди этого красивого места, напоминающего Швейцарию, он выбрал наиболее возвышенное место. И тем был доволен. Постепенно вокруг обосновался посёлок.

      И всё-то было бы ничего, но само место собой напоминало полуостров, так замысловато его омывала река. Так вот, всё это довольно большое ровное пространство среди сопок частенько при ледяных заторах весной оказывалось в воде. На сей раз также полной радостью шла весна. Бывали, правда, годы, когда заторов не было и лёд проходил. Тогда лучше нашей деревни места на земле, казалось, и не было. Росло на огородах всё быстро, урожаи были хорошими.

      Может, и в этот раз пронесёт, надеялся втайне каждый. Однако, наученные горьким опытом, каждый помаленьку готовился… Может, и в этот раз подготовились бы получше, да времени мало оставалось от работы.

      – Слышь, Христофор Михайлович, – просили мужики бригадира, – отпустил бы на несколько деньков хозяйство подсобрать…

      – И не подумаю, кто план выполнять будет? На днях с райкома вот звонили, справлялись. Товарищ Котов сам лично просил к 1 Мая план выполнить: «Вытяните, говорит, Христофор Михайлович, постарайтесь».

      – Да выполним мы его, план твой. Будь человеком, жены заели. Вдруг большая вода? Что делать будем?

      – Нихрена не будет. Вон в прошлом годе не было. А готовились сколя? Аж из кожи лезли. И что? Время задарма угробили. Не пущаю никого. Всё, разговор окончен.

      Посудачили мужики, да и плюнули; может, и вправду пронесёт. Ну его, свяжись – так потом и хуже будет. Продолжали работать. Дни шли, солнце делало своё дело: снег сошёл, ручьи набирали силу, река пухла и бурела. Редко кто отваживался перейти на другую её сторону.

      По традиции, пожарник находился на каланче пожарки и осматривал окрестности. В случае если лёд тронется, в его обязанности входило, как и при пожаре, греметь в рельс. Ночью же дополнительно ставили пожарника со свистком на берегу.

      Всё шло нормально: пожарник стоял изо дня в день на своём месте, чем успокаивал односельчан. Раз стоит – значит, всё тихо.

      – Ну как там у тебя, Иван? – спрашивали проходящие мимо.

      – Нормально, только я так думаю, что напрасно всё это. Вода в ентом годе большая будет, пронесёт, как по маслу. Стою здеся, как сыч, ноги да глаза болят. Да в душу её, вот, холодать стало, околел весь на ветру-то. Сбегай хоть за чекушкой, а?

      Иные бегали. И потом делились новостями:

      – Вот, Иван-то, говорит – пронесёт…

      Пора было уже и сойти льду, но он всё держался. По ночам что-то ухало, пугая баб. Несколько раз уж и собирались семьями, выглядывали в окна, ждали, что будет, да посматривали на фонарь при пожарке, маяком светящийся над деревней. Может, напился пожарник да спит, а здесь потоп начался? Но пожарник был на месте, его каска горела, словно второй фонарь. Деревня успокаивалась. Снова приходилось раздеваться, но уже было не до сна.

      Шли дни и ночи, всё это порядком надоело: днём работа, ночью сиди, трясись…

      – Чтоб она…

      Как раз в то