Ленин жЫв. Ярослав Питерский

устройств тут не было. Их было ровно столько, сколько по всей территории топорыжкинского центра. Просто тут по какому-то загадочному стечению обстоятельств аппаратура не реагировала на человеческую речь. Сквер был словно заколдован от прослушек и прочей шпионской ерунды. Сначала об этом мало кто знал, но в дальнейшем всё-таки информация утекла из охранного ведомства, и народ тут же начал использовать это сквер как место для самых сокровенных переговоров, разговоров и признаний.

      Вот и Щупп с Палкиной не раз тут вели беседы, которые не предназначались для ушей сотрудников четвёртого отделения.

      Лиза была спокойна.

      Она понимала, что два взволнованных человека сейчас будет просто перебор. И ничего хорошего для них с главврачом от паники и суеты не предвидится. Девушка взяла Щуппа за руку и ласково сказала:

      – Да успокойтесь, он ничего ещё не сказал…

      – Но пытался?

      – Но пытался. Он уверяет, что отравился. Он говорит, что отравился каким-то препаратом, а точнее, бальзамом. Он думает, что находится в токсикологии. Он не знает ещё о времени.

      – Так, – мрачно выдохнул Щупп. – Придётся ему как-то аккуратно об этом говорить. Придётся. Ой, боюсь я за неадекватность. А вдруг он всё помнит?!

      – Что именно?

      – Ну, всё, всё помнит, что с ним было, и вообще историю помнит. Что с обществом и со страной было. Не дай бог, помнит всё! Ой, беды не оберёшься! Ой, боюсь я! – запричитал Щупп.

      – Да как же он не помнит? Он же нормальный человек из двадцатого века, не то что мы, – хмыкнула Палкина.

      – Ты это, Лиза, брось, брось… сейчас речь не об этом! – отмахнулся Михаил Альфредович.

      – Да? А я об этом. Я тоже хочу всё помнить! Тоже хочу всё знать и не бояться этого! Я тоже хочу быть нормальным человеком! – прикрикнула Палкина.

      Щупп внимательно посмотрел на помощницу и, грустно покачав головой, добавил:

      – Вот поэтому, Палкина, мы и должны с тобой сделать всё, что задумали. Всё. Вот поэтому ты и должна меня слушаться. Говоришь, он про бальзам какой-то говорить начал. Значит печень.

      – Конечно, печень. Что ещё?

      – А печень – это всё.

      – А почему мы сразу-то не взяли пункцию у него? А? Почему? Вопрос, что ли, не стоял? – удивилась Лиза.

      – Да почему не стоял?! Стоял и не раз. Но решали всё на самом высоком уровне и всё никак не могли решить. Вот и дорешались. Что никакой пункции не взяли. Столько лет, а пункции не взяли. Бардак, как и везде. Вертикаль власти чёртова…

      – Ну, зачем вы так. Взяли бы пункцию – и всё. И ничего сейчас бы у нас не получилось.

      – Да, может, ты и права. Может, и права. Поэтому печень – наше всё. Его печень – наше всё. Смешно звучит.

      – Только вот мне не смешно, – грустно добавила Лиза.

      – Значит, печень. Нужно взять пункцию печени. Там усело всё, что он пил. Там, там следы этого препарата. В крови