Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака. Карина Демина

В восхищении ее рукоделием? О да, вышивала она чудесно что гладью, что крестом, что бисером… пыталась, помнится, и волосом, как святая ее покровительница, создавшая из собственных волос гобелен чудотворный с образом Иржены-утешительницы…

      Правда, свои тяжелые косы Бержана не захотела остригать, удовлетворилась купленными… может, оттого у нее и не вышло? Какое чудо из заемных волос?

      Евдокия стянула перчатки и прижала холодные ладони к щекам. Вотан милосердный, какие у нее мысли появились. Самой от них гадко, ведь никогда-то прежде Евдокия не радовалась чужим неудачам, а тут… будто отравили, только не тело, а душу.

      Нет, хватит с нее… Хватит… Она уже совсем решилась уйти, когда…

      Звук?

      Стон… или крик… такой жалобный…

      – Вы слышали?

      – Это всего лишь птица, – с уверенностью заявила Богуслава.

      Птица?

      Евдокии случалось слышать и густой бас болотной выпи, и жалобное мяуканье сойки, и разноголосицу пересмешников, которые спешили похвастать друг перед другом чужими крадеными голосами, но вот такой…

      Плач. И снова.

      – Птица. – Богуслава повторила это жестче, точно не желала допустить и тени сомнения.

      Евдокия же наклонилась.

      Не темно, луна благо полная, яркая. И висит над самым садом. Но в желтоватом неровном свете ее сам этот сад выглядит престранно.

      Чернота газонов.

      Стены кустарников.

      Уродливые, перекрученные какие-то дерева в драных листвяных нарядах.

      И человек.

      Он медленно шел по дорожке, которая гляделась белой, будто бы мукой посыпанной. И сам этот человек…

      …Лихо надел белый парадный китель.

      Он? Окликнуть?

      Но куда идет… от дома… и походка такая… пьяная словно. То и дело останавливается, руки вскидывает к голове, но, прикоснувшись, опускает. Или нет, сами они падают безвольно, точно у человека нет сил совладать с их тяжестью.

      И все-таки, кто это… не Лихо… Похож, и только. И то стоит присмотреться, как сходство это призрачное растает. Просто человек… человек, которому плохо.

      И Евдокия отступила от парапета. Она найдет кого-нибудь из слуг, пусть выйдут в сад… найдут и помогут… скорее всего, какой-то гость князя, из тех, что задерживаются в доме непозволительно долго, отдавая должное и самому дому, и винным его погребам.

      Благо стараниями Лихо эти погреба вновь полны.

      Богуслава улыбалась.

      О, когда б знала она прежде, до чего тяжелое это занятие – улыбаться. Хотелось закричать. Схватить вазу. Вон ту вазу, будто бы цианьскую, но на деле – подделку из Гончарного квартала – и обрушить на голову Августе.

      Или Катарине.

      То-то потешно было бы… или сразу на обе? Благо девицы склонились друг к другу, шепчутся… о чем? Ясное дело, наряды обсуждают… или потенциальных женихов… или еще какую глупость, но главное, что к этой глупости следует относиться с превеликим снисхождением.

      От Богуславы