Змеиный брод. Дарья Райнер

emphasis> – «детьми реки».

      Дана, старшая из дочерей Кали́на Ихо́ра, любила такие сказки больше всего. Потомки Матери-Яблони уживались со степным народом уже сотню лет – с тех пор, как заложили первый камень Агаана, Белого города, – а легенды всё не иссякали.

      Две ночи назад она рассказывала про Костяную тропу, тайное ущелье в горах, ведущее в Нам-дор – потусторонний мир, где светит багряное солнце и раз в двенадцать лет зацветает бессмертник.

      – И что с ним делать? – прыснула Яська. – Съесть? Тогда будешь жить вечно?

      – Растолочь в порошок, смешать с гадючьей кровью и выпить. Только не цветы, а корни, – поправила двенадцатилетняя Агния.

      – Фу! Ты сама это придумала.

      Старшие сёстры переглянулись, а кроха Ясения обиженно умолкла. Она больше любила сказки про мудрых дев и храбрых княжичей – и чтобы дело заканчивалось свадьбой, а не чьей-то смертью. Поэтому Дана, услышав тихое сопение слева от себя, довольно выдохнула:

      – Спит она. Закончи вчерашнюю, про Змеиный брод.

      Агния завозилась под одеялом, вспоминая, о чём говорила, когда мать вошла и бесцеремонно задула свечи – отругала девочек за то, что не спали. Да что толку?..

      Истории стали для них убежищем – как дальний угол в саду, заросший сорными травами. Там сёстры Ихор устроили тайник: наполнили шкатулку вещицами – памятными или просто красивыми – и закопали под кустом боярышника. «Земле можно доверить любые секреты, – говорила прабабка Эвена, которой не стало прошлой весной. – Нет более надёжной защиты».

      – Ой, точно! Про дом из глины и костей… – Агния улыбнулась, глядя, как пляшут огоньки и рвутся тени к изножью кровати. – Ну слушай, раз не боишься.

      Она понизила голос до шёпота, и Дана опустила веки, представляя, как шагает по высокой траве к излучине.

      Змеиным бродом называли мелководье на дальней протоке – там и впрямь водились узорчатые полозы, которых ловили мальчишки. Гадюки рыскали повыше, на каменистых тропах.

      За протокой стоял дом. Косой, приземистый. Его вылепил из глины безумный ургэм – травник, которого прогнали степняки. За что – никто из городских не знал. Никому не было дела. Построил хижину – и умер, никто не пришёл, чтобы сжечь мертвеца и отпустить на небо…

      А в роду Чертополоха, у господина Влада́на Ка́рду родилась дочь – Вилетта. Старшая из трёх детей, она выросла дикой и нелюдимой. Дурной, как говорили.

      Дом Карду уважали в Дюжине. Все знали, что у них в служении находятся духи – от самых безобидных до опасных. Правда, никто не знал, как их подчиняют: каждая Ветвь берегла свои тайны…

      – С тех пор ничего не изменилось, – вставила Дана в рассказ сестры, которую не зря в семье прозвали «маленькой старушкой: она умела говорить так складно и серьёзно, что взрослые диву давались. И дар Боярышника у неё был самым сильным: Агния не просто заговаривала кровь, но говорила с ней, видя прошлое и будущее.

      – Угум. Выходи замуж за Марка, он тебе расскажет.

      Дана протянула руку и ущипнула сестру за плечо.

      – Ай! За что?

      – Тише! Яську разбудишь. – Она уткнулась лицом в подушку, спрятав улыбку. Пятнадцатилетний Марк нравился Дане, но зловещая власть Карду оплетала корнями весь город.

      – Говорили, – продолжила Агния шёпотом, – что после призыва сущностей их заключают в украшения или другие безделицы, которым нет цены. Но Вилетта пошла дальше: не захотела выходить замуж за наследника Зверобоя и убила жениха его же кинжалом – при помощи дара. Её судили всей Дюжиной. Владан подкупил многих, и Вилетту не казнили. Выгнали из города – как того ургэма – с одним условием: не возвращаться.

      Отшельница поселилась в старом доме за протокой. Начала водить дружбу со степняками. Оживлять самодельные чучела из костей и глины. Однажды она спустилась в Нам-дор, чтобы найти самого сильного духа…

      – Неправда, – фыркнула Дана, перебив сестру. – Оттуда не возвращаются.

      – А она вернулась! – Агния ударила кулаком по одеялу. – Твоя история или моя?

      – Ну хорошо. Для чего ей этот «самый» дух?

      – Для оживления улгана. Чудовища из глины, похожего на человека. Вилетте было одиноко, и она решила создать помощника. Но дух из другого мира не может заменить человеческую душу. Улган родился жестоким и уродливым. Всё, к чему он прикасался, гибло. Протока вскоре пересохла; земля возле дома потрескалась. Сама Вилетта тяжело заболела и умерла спустя месяцы, а чудовище…

      – Что? – испуганно спросила Яська. Оказалось, она проснулась и услышала конец истории.

      За окном раздался шорох. Налетевший ветер качнул ветви боярышника.

      – …до сих пор бродит вокруг. Где остановится – вянет трава. Где утолит жажду – высыхает колодец. Нет ему покоя без хозяйки – и умереть не может, потому что не жил. Всё ходит и стонет, заглядывает в окна. Стоит снаружи… – Агния замерла, будто прислушиваясь к тихому звуку, – и смотрит!

      Яська вскрикнула. Тут же зажала рот рукой. Дана мигом вскочила с кровати и, потушив свечи,