Осколки разума. Владислав Белик

он воспитывает другого ребенка, наверное. Я даже не знаю, что с ним сейчас происходит. Ему вообще нет дела до меня, как и мне до него! – теплота сменилась на грусть и обиду. – Хватит про отца!

      – Хорошо, я больше не буду затрагивать эту тему, если вы, конечно, сами не захотите. В первую очередь, ваши рассказы помогают мне решать ваши проблемы – запомните это. Не держите в себе вопросы, ответы на которые я могу помочь вам найти, – искренне сказал доктор.

      Наверное, он действительно хочет мне помочь. В первый раз за последние несколько месяцев я почувствовал опору. Хоть какую-то опору. Появился человек, который хочет мне помочь… Опять…

      – А бабушки и дедушки? Хотите о них поговорить?

      – Нет, не хочу. С ними я не поддерживаю никаких контактов. Только на семейных праздниках они видят своего «горячо любимого» внука. Хотя бабушка со стороны отца меня очень любит и ценит. Не знаю, с чем связана ее любовь. Может, не хочет, чтобы от нее отвернулся единственный внук, если сын смог перед ней выстроить огромную стену.

      – Что вы подразумеваете под стеной?

      – Папа еще в молодости перестал общаться с бабушкой. Она возненавидела выбор сына переехать в другой город и на протяжении долгого времени вставляла ему палки в колеса, – ответил я.

      – Ситуация в вашей семье неоднозначная, – заключил доктор и опять полез в блокнот.

      – Что правда, то правда, – ответил я и снова встал с дивана.

      Беседа меня утомляла, и я решил снова пройтись по кабинету, размять ноги.

      – У вас много таких же, как я?

      – Что вы имеете в виду? – доктор внимательно наблюдал за мной.

      – Пациентов.

      – Вся больница, каждый проходит через меня, – сказал врач.

      – Вы смогли хоть кому-то помочь? – я медленно наворачивал круги, разглядывая экспонаты уютного кабинета.

      – Да, много кто отсюда уезжает и начинает новую жизнь, – сказал врач и снял очки. – Кто-то едет в другой город, кто-то вообще в другую страну, подальше от эпицентра своей проблемы. И живут, хорошо живут. Больше их не мучают тараканы в голове. Мы избавляем от всей живности, – посмеялся доктор, считая свою фразу остроумной.

      Я не издал смешка, даже не улыбнулся.

      – Вы же не можете быть полностью уверены, что пациент излечился. Он может только делать вид, а живность продолжит его мучить. Вдруг он привык жить с живностью в голове, а вы насильно избавляете от нее? Может, он не хотел расставаться с насекомыми, бегающими внутри его черепной коробки?

      Лицо доктора поменялось. Оно стало серьезным, сосредоточенным. Врач заинтересовался мной.

      – Я хочу знать о вашем первом воспоминании. Сможете рассказать о нем? – доктор надел очки и принял удобную позу.

      Я стал сзади дивана и облокотился локтями о его спинку.

      – Прям самое первое, что помню?

      – Именно. Я хочу знать причину проблемы, а детство – ничто иное, как ее корень. Он разрастается все сильнее, углубляясь в почву. Из корня тянется стебель и распускается