Русский бунт. Начало. Алексей Вязовский

глазами на остальных. Те рассматривали расписные стены.

      – Нет ешо. Сей же час отправлюсь.

      Я посмотрел стволы пистолетов. Увидел нагар. Надо чистить. И обязательно зарядить!

      – Сей же час не надо, а вот сегодня чтобы полная роспись была у меня. И перевези казну из лагеря в дом губернатора.

      Я покрутил головой, разыскивая какой-нибудь сейф. Ничего подобного в кабинете не было. Где же Рейнсдорп хранил свои капиталы?

      – Все сделаю, царь-батюшка! – Шигаев сел, перевел дух.

      – Завтра устроим смотр казачкам на главной площади… – я посмотрел на Подурова. – Переверстаем сотни.

      С яицким войском полной ясности не было. Насколько я помнил историю, всего на Южном Урале по последней переписи было около пяти-шести тысяч казаков, сведенных в семь полков. Два или три полка под командованием генерала фон Вейсенштейна отправились покорять турок. Оставшиеся части разбросаны по огромной территории – от Астрахани до Тобола.

      – Царь-батюшка! – в дверь заглянул казак со шрамом на лице. Тот самый Никитин, с которым мы еле похлебку в лагере. – Внизу, в подвале заперся какой-то шаматон. Отворять отказывается, ругается матерно. Дверь там железная, просто так не выбить.

      Мы с полковниками переглянулись.

      – Ну пойдем посмотрим, что за шаматон такой…

      В приемной на подоконнике сидел хмурый Лысов, лузгал семечки. Шелуху бросал прямо на персидский ковер. Заметив меня, соскочил на пол, вытянулся смирно. Я ничего не сказал, прошел мимо. Все полковники устремились за мной.

      – А где слуги и семья губернатора? – тихонько спросил я у Ивана, пока мы шли по дому.

      – Разбежались. Ништо-о, казачки споймают.

      В подвал вела крутая винтовая лестница. Спустившись, я подошел к двери, которая была окована железом. Казаки столпились позади.

      – Эй, кто там заперся? Отворяй! – я пнул дверь сапогом.

      – Горите в аду, бляжьи дети! – заорал истеричный мужской голос, послышались сдавленные рыдания.

      – Отворяй, или я велю из арсенала принести гаубицкую бомбу. И мы взорвем дверь.

      В ответ – тишина.

      – Ладна, робята, несите бомбу.

      – Стойте! Если я открою…

      – Будет тебе жизнь.

      – А если…

      – Открывай дверь, выродок, – Мясников бухнул по железу пудовым кулаком. – Сам царь тебе слово дает. Что тебе еще нужно?!

      – Ну раз так… – заскрипел замок, дверь приоткрылась. К нам щурясь вышел худощавый мужчина лет сорока в черном служебном камзоле, белых гетрах. Серый такой, неприметный.

      – Кто таков? – грозно спросил я.

      – Секретарь его светлости. Немчинов. Аристарх Глебович.

      – Из немцев? – хмыкнул кто-то из полковников.

      – Никак нет-с. Батюшка мой был из славного города Гамбурга. Приехал на службу еще к его величеству Петру Алексеевичу!

      – У кого фонарь? У тебя, Ваня? – я оглянулся. – Заходи первым.

      Мы зашли и сразу поняли – вот она, сокровищница губернатора. По всему подвалу стояли железные ящики – десять штук – с огромными навесными замками.

      – У