Возмездие Сандокана. Возвращение Момпрачема. Эмилио Сальгари

[28]. Через несколько минут яхта повернула и уверенно пошла за баркасом в сопровождении малайских проа.

      Сандокан и Сапагар внимательно вглядывались в береговую линию. В даякской деревне, наполовину скрытой густой растительностью, явно что-то затевалось. То в одной, то в другой хижине раздавались резкие крики, слышались выстрелы аркебуз, несомненно служившие сигналами. В глубокой прибрежной расщелине показались новые проа. Они плыли медленно, выполняя какие-то странные маневры. Это были определенно не те, что атаковали яхту, потому что приближались они не с запада.

      – Здесь чувствуется рука ненавистного англичанина! – сказал Сандокан. – Нас, дружище Сапагар, предали, несмотря на все наши предосторожности. Готов биться об заклад, на Кинабалу уже известно о нашем приближении.

      – Но мы же схватили Насумбату, капитан.

      – Схватили, да поздно. Нелегким будет наш путь к озеру. Что ж, нас много, оружие и боеприпасы имеются. Сухопутным даякам мы противопоставим морских с архипелага Тига. Ну и наши малайцы с ассамцами Янеса не останутся в стороне. Еще поглядим, кто кого!

      Сандокан примостился у спингарды левого борта, набил трубку и принялся безмятежно курить. Янес на яхте дымил папиросой, словно забыв о даяках, причинивших ему столько хлопот.

      В полдень они бросили якорь на юге залива Маруду. Спустили шлюпки и переправились на берег, где находилась дюжина плетеных хижин, крытых банановыми листьями. Сандокан, Янес, Тремаль-Наик и Каммамури заняли самую просторную, охраняемую вооруженными до зубов малайцами. Внутри, на груде сухих листьев, лежал связанный Насумбата с аккуратно забинтованной ногой.

      – Кто это? – поинтересовался Янес, разглядывая пленника.

      – Предатель, из-за которого мне пришлось спешно покинуть Тигу, не дождавшись твоего прибытия, – объяснил Сандокан.

      – Что я слышу? Среди твоих людей завелся предатель?

      – Этот не из старых Тигрят.

      – Вот и я его не припоминаю.

      – Сперва позавтракаем. Негодяем займемся потом.

      В центре хижины им постелили разноцветную циновку, искусно сплетенную из стеблей и листьев ротанга. Вокруг разложили красные шелковые подушки. Сандокан хлопнул в ладоши. Вошел Сапагар, а с ним – несколько малайцев, несших жаренную на костре рыбу, галеты и бутылки.

      – Увы, это все, чем я могу вас попотчевать, – развел руками Малайский Тигр. – У нас мало припасов.

      – У нас еще меньше, – сказал Тремаль-Наик. – Путешествие заняло больше времени, чем мы рассчитывали. От Индии до Борнео далековато.

      – Вы поднялись на борт в Калькутте?

      – Да, – кивнул Янес. – Море нам благоприятствовало, но времени все равно ушла прорва.

      – Где ты купил яхту?

      – В Рангуне, чтобы лишний раз не привлекать внимания англичан.

      – Ладно, воздадим должное еде. Не дворцовые разносолы, конечно, зато ее много.

      Расправившись с завтраком, они запили его спиртным с яхты, после чего раскурили кто трубки, кто папиросы. Вошел Самбильонг, один из старых Тигрят Момпрачема, и радостно поприветствовал