Возмездие Сандокана. Возвращение Момпрачема. Эмилио Сальгари

как-то ночью. Ты беседовал с Самбильонгом и Сапагаром.

      – Вот крыса! – пробормотал Янес.

      – Ты успел донести радже? – продолжил допрос Сандокан.

      Насумбата замялся, но, поглядев в глаза Малайскому Тигру и завидев в них угрозу, поспешно сказал:

      – Я послал гонца.

      – К самому радже?

      – Да, господин.

      – Что ты ему передал?

      – Что ты скоро высадишься в этих местах.

      – Почему ты сам не отправился к озеру?

      – Я должен был наблюдать за твоими перемещениями.

      – Полагаешь, раджа уже принял меры, чтобы помешать мне пройти по джунглям?

      – Разумеется. Не уверен, что тебе удастся увидеть берег Кинабалу.

      – Это не твоего ума дело, – оборвал его Янес. – Мы обрушили не один трон, и уж конечно, не какому-то там самозванцу нас останавливать. Знаешь туда дорогу?

      – Да, господин.

      – Как думаешь, Сандокан, скоро он встанет на ноги?

      – Ранение не тяжелое. А если потребуется, мы сможем его нести.

      – Идите за мной, друзья, – сказал Янес. – Кое-какие вещи этому человеку знать не следует.

      Допив бутылку, они закурили и вышли наружу. Двое малайцев остались сторожить Насумбату.

      На берегу малайцы и ассамцы сообща выгружали из трюма яхты остатки провизии и сворачивали широкие паруса проа. Баркас оставался под пара́ми, готовый в любой момент выйти в море.

      – Поднимемся на яхту, – предложил Янес. – Там нас никто не подслушает.

      – Ты кого-то подозреваешь? – встревожился Сандокан.

      – Э-э, друг, разве можно знать наверняка! С тех пор как я заделался принцем, подозреваю всех и вся.

      Они сели в шлюпку и перебрались на борт яхты, стоявшей на якоре всего в двадцати локтях от берега: бухта в том месте была очень глубокой. Пройдя по палубе, они спустились в ют[30], где находилась элегантно обставленная кают-компания. Два широких иллюминатора выходили на корму, справа и слева от руля. Переборки были обиты голубым шелком, вдоль стен стояли диванчики синего бархата, а в центре – резной стол, инкрустированный слоновой костью и серебром. Над ним висела бронзовая люстра в индийском стиле, с подсвечниками, искусно отлитыми по форме переплетенных слоновьих хоботов.

      В глубине салона стоял индиец, словно ожидая приказаний. Он был высок, смугл, худ, черноглаз и чернобород. Одет в просторное перкалевое дхоти[31], расшитое яркими цветами.

      – Можешь идти, Сидар, – сказал Янес, махнув рукой. – Нам пока не требуются твои услуги.

      – Кто это? – поинтересовался Сандокан, когда индиец вышел.

      – Дворецкий, точнее – китмутгар.

      – Надежный, надеюсь?

      – Надежнее некуда.

      – Хорошо. Так о чем ты хотел поговорить?

      – У тебя достаточно сил, чтобы отвоевать трон?

      – Сколько у нас было людей, когда мы победили кровожадного раджу Ассама? Вряд ли больше, чем сейчас у меня. Скорее, меньше. Однако наша отвага вернула Сураме корону.

      – Итак, каков твой план?

      – Как можно быстрее пересечь джунгли,

30

Ют – кормовая надстройка судна или кормовая часть верхней палубы; в нем располагаются грузовые и служебные помещения, а также каюты для экипажа.

31

Дхоти – традиционная мужская одежда народов Южной и Юго-Восточной Азии: прямая полоса ткани длиной 2–5 м, которой драпируют ноги и бедра, пропуская один из концов между ног.