Демоническая женщина. Надежда Тэффи

черт несоленый! Ты тут целый день, как лошадь, работай, а она знай только шкап запирает.

      Решил идти снова помешать в печке. Дверь в комнату жильца оказалась опять закрытой. Лешка удивился, однако вошел.

      Жилец сидел спокойно рядом с дамой, но галстук у него был на боку, и посмотрел он на Лешку таким взглядом, что тот только языком прищелкнул:

      «Что смотришь-то! Сам знаю, что не дармоед, сложа руки не сижу».

      Уголья размешаны, и Лешка уходит, пригрозив, что скоро вернется закрывать печку. Тихий полустон-полувздох был ему ответом.

      Лешка пошел и затосковал: никакой работы больше не придумаешь. Заглянул в барынину спальню. Там было тихо-тихо. Лампадка теплилась перед образом. Пахло духами. Лешка влез на стул, долго рассматривал граненую розовую лампадку, истово перекрестился, затем окунул в нее палец и помаслил надо лбом волосы. Потом подошел к туалетному столу и перенюхал по очереди все флаконы.

      – Э, да что тут! Сколько ни работай, коли не на глазах, ни во что не считают. Хоть лоб прошиби.

      Он грустно побрел в переднюю. В полутемной гостиной что-то пискнуло под его ногами, затем колыхнулась снизу портьера, за ней другая…

      «Кошка! – сообразил он. – Ишь-ишь, опять к жильцу в комнату, опять барыня взбесится, как намедни. Шалишь!..»

      Радостный и оживленный вбежал он в заветную комнату.

      – Я те, проклятая! Я те покажу шляться! Я те морду-то на хвост выверну!..

      На жильце лица не было.

      – Ты с ума сошел, идиот несчастный! – закричал он. – Кого ты ругаешь?

      – Ей, подлой, только дай поблажку, так после и не выживешь, – старался Лешка. – Ее в комнаты пускать нельзя! От ей только скандал!..

      Дама дрожащими руками поправляла съехавшую на затылок шляпку.

      – Он какой-то сумасшедший, этот мальчик, – испуганно и смущенно шептала она.

      – Брысь, проклятая! – И Лешка наконец, к всеобщему успокоению, выволок кошку из-под дивана.

      – Господи, – взмолился жилец, – да уйдешь ли ты отсюда наконец?

      – Ишь, проклятая, царапается! Ее нельзя в комнатах держать. Она вчерась в гостиной под портьерой…

      И Лешка длинно и подробно, не утаивая ни одной мелочи, не жалея огня и красок, описал пораженным слушателям все непорядочное поведение ужасной кошки.

      Рассказ его был выслушан молча. Дама нагнулась и все время искала что-то под столом, а жилец, как-то странно надавливая Лешкино плечо, вытеснил рассказчика из комнаты и притворил дверь.

      – Я парень смышленый, – шептал Лешка, выпуская кошку на черную лестницу. – Смышленый и работяга. Пойду теперь печку закрывать.

      На этот раз жилец не услышал Лешкиных шагов: он стоял перед дамой на коленях и, низко-низко склонив голову к ее ножкам, замер, не двигаясь. А дама закрыла глаза и все лицо съежила, будто на солнце смотрит…

      «Что он там делает? – удивился Лешка. – Словно пуговицу на ейном башмаке жует! Не… видно, обронил что-нибудь. Пойду поищу…»

      Он подошел и так быстро нагнулся, что внезапно воспрянувший жилец пребольно стукнул ему лбом прямо в бровь.

      Дама