На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин

колодцев; путники не всегда решаются подходить к этим подозрительным развалинам, из боязни наступить там на одну из бесчисленных фаланг, единственных обитательниц степных руин. Эти ядовитые пауки гнездятся в сырой тени развалин и выползают на поверхность греться на раскаленных солнечным жаром камнях.

      Колодцы здесь очень глубоки и узки, длинная веревка с кожаным ведром на конце опускается в эту черную дыру и вытягивается назад помощью верблюда или лошади. Водопой идет чрезвычайно медленно, почему всегда скопляется много народу и скота, дожидающих своей очереди.

      Когда путники подходили к Гнилым колодцам, они заметили, что громадная отара овец окружила водопой и густая пыль столбом стояла в воздухе, другой подобный же столб медленно приближался: это гнали новую отару; громкое блеяние десятков тысяч овец слилось в какой-то непрерывный стон и далеко разносилось по степи; в этом хаосе звуков резко проносились свист и гиканье чабанов (пастухов), которые, полуголые, с длинными жердями с крючком на конце, медленно шли, окруженные своими блеющими легионами.

      Высокий, тощий, словно ободранный, одногорбый нар² тянул веревку с ведром; немазаный деревянный блок жалобно скрипел; крохотный, совершенно голый киргизенок, сидя на горбе верблюда, орал какую-то песню.

      Осторожно подходили барантачи, хотя они и видели, что, кроме пастухов, никого нет у колодцев, но все-таки на всякий случай не пренебрегали мерами, обеспечивающими им полную безопасность. Как ни велика была жажда, усилившаяся от вида воды, но они не сразу пошли к мулушке и, не доходя с четверть версты, остановились и сели на корточки.

      Так тигры, мучимые жаждою после кровавого пира, осторожно подходят к воде и припадают на землю, завидя красный свет костров, разложенных на берегу человеком. Хищник злобно рычит, щурясь на огонь, но в этом глухом рычании слышна другая, трусливая нота. Вода близка; вон она сверкает чрез чашу; слышны прибрежные всплески, прохладная сырость щекочет горячие ноздри: так бы вот и сунул морду по самые уши, полреки бы вылакал, думает полосатый разбойник, да вон эти… что у огня… вон один привстал, осматривается, другой сидит и в руках что-то держит; вон третий лежит на брюхе; и, нетерпеливо дергая усами, припав на передние лапы, совершенно вытянувшись на песке, ждет умное животное, когда же ему очистят дорогу? А то разве попробовать нахрапом? – думает тигр и начинает медленно, осторожно подползать, рассчитывая свой прыжок смертоносный. Берегись, человек, не зевай, посмотри-ка назад, на эти кусты камыша, то не ветер колыхнул белые, пушистые метелки…

      И чабаны заметили приближение подозрительных личностей и подняли тревогу. Их набралось человек восемь, они собрались в кучу и смотрели, не спуская глаз с этих пяти человек, сидящих рядом, словно утки на отмели.

      Сафар пошел один для переговоров.

      – Да пошлет вам Аллах здоровья! – начал Сафар.

      – Будьте здоровы и вы! – отвечал седой пастух, у которого у одного только и был в руках мултук с подсошкою.

      – А