Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант. Василий Звягинцев

тонким лезвием, присмотрелся, поддел, где надо. Крышка, сантиметров тридцать на сорок, поднялась легко. Н-да, недурно! – он даже присвистнул от изумления и удовольствия. И не только профессионального.

      Враги народа тут жили или не враги, профессиональные спекулянты и расхитители соцсобственности, просто люди «из бывших», «классово чуждые», попавшие в поле зрения органов, но обеспечили они себя «на черный день» неслабо.

      Правда, как говорил предыдущий опыт, когда наступает по-настоящему «черный день», никакие накопления и заначки значения не имеют. Достаются другим, а чаще веками гниют в земле в качестве пресловутых кладов.

      Он вытащил из тайника и разложил на столе то, что хранили его предшественники. Много всякого добра. Двенадцать тугих пачек серых сторублевок, пачку царских пятисотенных «петров» (жалко было выбросить или надеялись на реставрацию?), увесистый замшевый кисет, набитый золотыми десятками и даже империалами царской чеканки. Отдельно – упаковка советских червонцев, ценой, размером и весом равных дореволюционным. С некоторым трепетом откинул крышку шкатулки карельской березы, догадываясь, что там увидит. Не ошибся – доверху явно старинные и крайне дорогие ювелирные изделия: кольца, перстни, кулоны, фермуары и даже три орденских звезды, золотых и осыпанных бриллиантами.

      – Ни хрена себе, – вслух сказал Буданцев, не боясь, что его кто-то услышит. – Бывший камергер тут жил, что ли? Да вряд ли, судя по нашим бумажкам, из тех же чекистов кто-то…

      Узнать установочные данные на хозяев – проблемы нет. Только спешить не нужно. Успеем.

      Кроме денег и драгоценностей, там же хранился и пистолет марки «веблей скотт» (1912 г., калибра 0,455) в рабочем состоянии, заряженный и смазанный.

      «Ох, и лопухнулись вы, ребята, – так же вслух отозвался Буданцев о своих «коллегах» с нескрываемым злорадством. – Небось брошюрок Троцкого нагребли мешок – и рады…»

      Что ж, осталось сесть за стол и составить опись найденного, как положено. «Изделие из желтого металла, ажурной работы, с большим камнем синего цвета посередине и пятнадцатью мелкими белыми в виде осыпи по краям». Какой металл и какие камни – нам определять не положено, есть на то специальные люди. И так – сто или более пунктов (в трех экземплярах). До глубокой ночи, до рези в глазах и боли в пальцах. После чего расписаться, сложить изъятое в пакет, прошнуровать, скрепить сургучной печатью. И отнести в приемную ГУГБ? Ту самую, где его на днях принимали, тоже по описи. Вежливо. Затем – без всякой вежливости хлестали резиновой палкой. Больно было… Нет, больно, но терпимо. По затылку не бил капитан, по лицу. Спиной и плечами ограничился…

      За что и отблагодарим? Возьмите мол, товарищи, ваши при первом обыске недоглядели… Внесите на дальнейшие успехи второй пятилетки! А самому, опоздав на последний трамвай, пешочком в свою коммуналку через половину Москвы, и если осталось в тумбочке что пожевать, так, считай, повезло.

      Буданцев опять рассмеялся, громко, зло, никого не стесняясь.