Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант. Василий Звягинцев

простительно, но удивительно для человека вашей профессии, тем более что имеете уже определенный личный опыт в общении лично со мной. Вам не очень больно?

      – Нет, все в порядке. Это действительно урок, – ответил Валентин, быстро приходя в себя. Так же вели себя и аггрианские боевики, с которыми Шульгин столкнулся в Москве, в самом начале этой истории. Восстанавливались почти мгновенно от практически смертельных ударов. – Я, признаться, до последнего момента думал, что имеет место, так сказать, эксцесс исполнителя. Мол, вы были в настолько перевозбужденном состоянии, что у вас невольно проявились «сверхчеловеческие» способности. Так бывает, когда, спасаясь от угрозы неминуемой смерти, человек перепрыгивает трехметровый забор или разрывает стальную цепку наручников… Редко, но бывает. А вы, получается, умеете произвольно переходить в такое состояние?

      – Что поделать, Валентин, умею. С самого детства. А за время службы на флоте значительно усовершенствовался. Вы даже не представляете, как морская служба способствует развитию всяческих способностей. Если у человека имеются, конечно, изначальные задатки. Работать в шторм на мокрой, все время ускользающей из-под ног палубе, карабкаться на марсы и салинги, когда размахи достигают десятков градусов, чтобы закрепить, например, поврежденную снасть… Да мало ли еще «неизбежных на море случайностей»! Это вам совсем не то, что на берегу. Я вот не уверен, что вы сумели бы при хорошей волне просто перебежать со шканцев на бак нашего «Победителя», не говоря о чем-то более серьезном…

      – Я тоже не уверен, – согласился Лихарев, – к таким вещам нужно привыкать с ранней молодости.

      – И я о том же. А когда пришлось служить на линкоре – там другие дела. В море ведь наша бригада всерьез не выходила, в боях не участвовала, так что времени свободного было у матросиков много, вот начальство и старалось его всемерно занимать. Учения, тренировки, погрузки-разгрузки всякие. На станках заряжания по несколько часов в день двухпудовые снаряды кидали из беседок на лоток, потом в казенник и обратно, причем на скорость. Никаких гирь и штанг не надо, почти любой из нас тогда мог руками лом согнуть, правда, за порчу казенного имущества строго наказывали, его ж потом обратно толком не выправишь, остаточные деформации, знаете ли…

      Ну и еще был у нас один битый жизнью боцман из запасных, много лет ходил по южным морям на английских, голландских и прочих кораблях, в Шанхае жил, в Нагасаки. Учил желающих всяким восточным хитростям, в том числе и рукопашному бою в тесных закрытых помещениях – отсеках, тюремных камерах… Знаете, с моряками в диких странах всякое может случиться. Дома, впрочем, тоже. Я оказался способным учеником.

      – Да уж, – согласился Валентин. – И потом, наверное, форму поддерживали? Неужели чувствовали, что может пригодиться?

      Шульгин решил, что он сумел достаточно убедительно замотивировать необыкновенные способности наркома. А если Лихарев и не до конца поверил, так это уже его проблемы.

      – Думал