Хмель. Алексей Черкасов

друга, повалили лицом в земляной пол, заломили руки, начали вязать.

      Калистрат поднялся и опять сел на лавку.

      – Батюшка-а-а!..

      – Кляп в рот забейте! – Филарет еще раз пнул Ефимию, свирепо кося глазом на Калистрата. Теперь это был не тот немощный старец, каким он любил показываться на людях и на открытых моленьях, а неистовый, свирепый старик, с раздувающимися ноздрями тонкого, чуть горбатящегося носа, твердо прямящий спину и неумолимый, как железо. Ефимии заткнули тряпкой рот и поволокли к стене. Филарет поторапливал: пора идти на общинное моленье навстречу праведнику к роще.

      – Крепше вяжите на костыли, чтоб не сползла, как тогда Акулина-блудница!

      Апостолы добросовестно исполнили волю духовника.

VII

      Заведено было так: тайные апостолы избирались раз в пять лет на большом благовещенском моленье. Такой порядок существовал в Поморье, где у Филарета было пустынников более двух тысяч душ (до того, как откололся от общины Филипп-строжайший).

      В Поморье пустынники жили в лесах, охотничали, странствовали по всей Руси, от Волги до Днепра, и раз в пять лет стекались на большую службу Благовещенья. А потом беда пришла: Церковный собор объявил еретиками пустынников с ружьями и запретил сборища на реке Сосновке, где проживали Филарет с Филиппом. Мало того, Филипп с Филаретом растолкнулся, и пустынники не знали, куда им кинуться. Филипп возопил: если пойдете со мной в огонь – спасены будете! Более тысячи пустынников сожгли себя.

      Апостола Митрофана в Поморье удушили…

      Апостол Елисей на кресте висит…

      Шестеро под рукою Филарета, считая Калистрата. Но и Калистрат, конечно, не заживется. «Погоди ужо, боров упитанный! Возопишь, кобелина!»

      Из всех пустынников, в том числе и апостолов, только у девятерых были «страннические пачпорта», и те не древние соловецкие, а поморские, Филиппом писанные и печатью Филаретова посоха припечатанные.

      И вдруг барин Лопарев объявился с древним пачпортом…

      Пустынники и сам старец до того оробели, что не знали: петь ли им аллилуйю или анафему? Но анафеме предать пустынника с пачпортом – попрать неписаный устав старой веры, почитаемый с 1666 года!

      Ничего не поделаешь, пришлось провозгласить «чудо» да еще свершить всенощное моленье. И вдруг нежданно у креста Елисея новоявленный пустынник осенил себя кукишем!..

      Откуда же у него пачпорт взялся? И кто он сам? Беглый ли каторжник или оборотень, нечистый дух? И тут Филарет ахнул: барин получил пачпорт от Ефимии! Не иначе. Но где же взяла Ефимия? Конечно, у дяди Третьяка!

      «Умыслили еретики пустить змея ко мне под подушку. Такоже! Чтоб разброд начался у пустынников, а потом и веру порушить. Ох, собаки грязные!.. Доколе терпеть их? И все это не без помощи ведьмы Ефимии. Хорошо еще, что успел повязать ее. На судном спросе она все скажет, и там – Юсково становище в пепел обратить, рухлядь забрать, а Третьяка и старца Данилу на костылях пытать. Хвально будет так-то. Хвально. И крепость