Тайная тетрадь. Магомед Бисавалиев

на бойню. И мы с Ибрагимом поехали туда, чтобы пасти барашков, пока одну партию зарежут и сдадут. Два дня провели в Закаталах и вернулись в Белоканы на такси. Отец вместе с Магомой каждому кунаку в Белоканах во двор выгрузили по барашку. Это был очень хитроумный и дальновидный ход. Зная гостеприимство белоканцев и их успехи в кулинарии, они решили дней на десять обеспечить себе столы под виноградными навесами.

      Кахетинское вино и отменного качества чача лились рекой. Изысканная азербайджанская кухня, грузино-аварские тосты, песни и пляски под пандур. Иногда всей компанией направлялись в знаменитый в то время ресторан Али Анцухского в живописном месте в лесу «Беш булах» (Пять родников). Мы с Ибрагимом ходили по паркам, аттракционам и фруктовым садам Белоканов и Закаталы, осваивали новые территории неведомого края. Освоили русский на уровне заезжего туриста-англичанина, что никого не смущало.

      Всему на свете наступает конец, наступил конец и нашему отдыху. В один день дядя Магома подозвал меня к себе и сказал:

      – Магомед, ты Белоканы знаешь нормально?

      – Конечно, дядя Магома, даже Закаталы знаю.

      – Закаталы оставь, сходи вместе с Ибрагимом в парикмахерскую, пусть постригут его. А то он совсем лохматый.

      Я, очень довольный таким ответственным поручением старшего, направился с Ибрагимом в парикмахерскую. Мы открыли дверь и сразу наткнулись на чей-то свирепый взгляд. В зеркале было отражение мужчины, сидевшего к нам спиной, его жирное лицо было выбрито лишь с одной стороны. Видимо, парикмахер отлучился, и недобритый клиент уже начал нервничать. Остальные два места были заняты. Мы уселись и принялись ждать. К недобритому подошёл смуглый парикмахер почти вдвое шире него. Ибрагим испуганно смотрел по сторонам, казалось, он хочет сказать: «Лучше бы побрили меня в горах, не хочу подставить этим непонятным людям свою голову». Когда место освободилось, толстяк-мастер повернулся к нам и спросил что-то на азербайджанском. Наступило время блеснуть знанием моего русского, и я с видом профессора бросил:

      – По-русски понимаю…

      – Русски??? Русски знаес, да-а… Прицоска надо, да-а?

      – Ну да, конечно, он хочет, – сказал я важно и подтолкнул Ибрагима к парикмахеру. Тощий маленький Ибрагим сел в большое кресло, парикмахер накинул кусок белого материала на его плечи и начал стричь. Ибрагим через зеркало пристально смотрел на меня. Видно, его что-то беспокоило. Я подошёл, и он, не поворачивая головы, над которой трудился мастер, скосил глаза и спросил по-аварски, сколько будет стоить его причёска. Тут же я вспомнил Асадулу из Тляраты, который не взял у меня ни копейки. И, как человек умный, повидавший мир, я объяснил другу на аварском, что не надо ни одной копейки, у них, мол, зарплата. А напоследок предупредил, чтобы больше такие глупые вопросы не задавал.

      Постриг парикмахер Ибрагима и направился руки мыть. Мы встали и направились