Храбрый утёнок. Борис Житков

ещё Пудька там? – И осматривается.

      Я сделал Яшке рожу, чтобы уходил. А он мигнул и язык высунул. Ушёл всё-таки.

      Мы с Таней сговорились, что с таким доносчиком не будем играть и водиться не будем. Пусть придёт – мы в своей комнате запрёмся и не пустим. Я забил сейчас же гвоздь в притолоку, чтобы завязывать верёвкой ручку. Я завязал, а Таня попробовала из прихожей. Здорово держит. Потом Танька запиралась, а я ломился: никак не открыть. Как на замке. Радовались, ждали – пусть только Рыжий придёт.

      Я Пуде ниточкой замотал около кончика, чтобы хвостик отделялся. Мы с Таней думали, как сделать ножки – тогда совсем будет живой.

      А Рыжий на другой же день пришёл. Танька прибежала в комнату и шёпотом кричит:

      – Пришёл, пришёл!

      Мы вдвоём дверь захлопнули, как из пушки, и сейчас же на верёвочку.

      Вот он идёт… Толкнулся… Ага! Не тут-то было. Он опять.

      – Эй, пустите, чего вы?

      Мы нарочно молчим. Он давай кулаками дубасить в дверь:

      – Отворяй, Танька!

      И так стал орать, что пришла мама:

      – Что у вас тут такое?

      Рыжий говорит:

      – Не пускают, черти!

      – А коли черти, – говорит мама, – так зачем же ты к чертям ломишься?

      – А мне и не их вовсе надо, – говорит Рыжий, – я Пудю хочу посмотреть.

      – Что? – мама спрашивает. – Пудю? Какого такого?

      Я стал скорей отматывать верёвку и раскрыл дверь.

      – Ничего, – кричу, – мама, это мы так играем! Мы в Пудю играем. У нас игра, мама, такая…

      – Так орать-то на весь дом зачем? – И ушла.

      Рыжий говорит:

      – А вы, дьяволы, вот как? Запираться? А я вот сейчас пойду всем расскажу, что вы хвостик оторвали. Человек пришёл к отцу в гости. Может, даже по делу какому. Повесил шубу, как у людей, а они рвать, как собаки. Воры!

      – А кто говорил: «Дёрни, дёрни»?

      – Никто ничего и не говорил вовсе, а если каждый раз по хвостику да по хвостику, так всю шубу выщипаете.

      Танька чуть не ревёт.

      – Тише, – говорит, – Яша, тише!

      – Чего тише? – кричит Рыжий. – Чего мне тише? Я не вор. Пойду и скажу.

      Я схватил его за рукав.

      – Яша, – говорю, – я тебе паровоз дам. Это ничего, что крышка отстала. Он ходит полным ходом, ты же знаешь.

      – Всякий хлам мне суёшь, – заворчал Рыжий.

      Но хорошо, что кричать-то перестал. Потом поднял с пола паровоз.

      – Колесо, – говорит, – проволокой замотал и тычешь мне.

      Посопел, посопел…

      – С вагоном, – говорит, – возьму, а так – на черта мне этот дом!

      Я ему в бумагу замотал и паровоз и вагон, и он сейчас же ушёл через кухню, а в дверях обернулся и крикнул:

      – Всё равно скажу, хвостодёры!

      Потом мы с Таней гладили Пудю и положили его спать с Варькой под одеяло. Танька говорит:

      – Чтоб ему теплей было.

      Я сказал Таньке, что Рыжий всё равно обещал сказать. И мы всё думали, как нам сделать. И вот что выдумали.

      Самое лучшее попасть бы в такое время, когда папа будет весёлый, – после обеда, что ли. Положить Пудю на платочек на носовой, взять за