Не завтра жизнь кончается. Ангелина Маркина

в голосе Арины было то ли желание отстоять свою правоту, то ли убедиться в обратном.

      – Вы не были бы с ним счастливы, потому что это невозможно и нереально.

      – Почему? Почему же ты так считаешь?

      Лиза медлила, как бы давая возможность Арине самой ответить на свой вопрос. Но та, терпеливо ожидая ответа, смотрела на неё.

      – Нельзя быть счастливым, зная, что добыл это счастье чьим-то горем и страданиями, – сказала Лиза и, угадав, возражения Арины, тут же добавила: – Нет, нет, я знаю, что есть люди, которые переступят через что угодно и им смешны такие причины. Но ты ведь знаешь, что это правда и этот закон не обманешь. Ни ты, ни он, если он такой особенный, как ты сказала, вы никогда не смогли бы забыть об Олеге. Поэтому ты не ушла от него.

      За семьдесят лет своей жизни Лиза не раз убеждалась в этом. Тогда она знала это из хороших и умных книг. Теперь она знала это из опыта своей жизни и жизней других. Это вечное и непреложное знание было изложено в основных положениях всех религий мира и в самой главной Книге книг – Библии.

      – Не знаю, – задумчиво произнесла Арина и вдруг спросила: – А ты сама? Ты никогда не влюблялась в того, в кого по правилам нельзя влюбляться? В своих учеников, например?

      Лиза улыбнулась и призналась:

      – Было, конечно. Один раз это случилось во время педагогической практики в школе. Маленький городок Васильков под Киевом. Я была на четвёртом курсе, и мне было двадцать лет.

      – А ему? Семнадцать?

      – Нет. Он был в шестом классе.

      Они обе рассмеялись, и Лиза продолжила:

      – Ты не представляешь, какой это был чудный маленький мужчинка, нечета многим взрослым: умный, добрый, красивый и настоящий рыцарь. Я просто пожалела, что рано родилась.

      – Потрясающе, – проговорила Арина и спросила: – И это всё?

      – Ну, не совсем всё, – проговорила Лиза и замолчала, обдумывая, стоит ли вспоминать об этом. Но, решившись, продолжила: – Как-то студентами во время каникул мы работали на стройке. Отрабатывали потраченные на нас государством деньги. Мыли окна, убирали мусор, словом, выполняли всякую подсобную работу. Строители, ты же знаешь, народ простой и не очень ограничивающий себя особыми манерами и даже словами. Женщины тоже. Но вот был среди них один мужчина – что-то особенное, хотя обыкновенный плотник. Нам было лет по девятнадцать, а ему, наверное, уже под тридцать. Такой необыкновенный образец украинского красавца. Только глаза у него были не карие, а зелёные. Такой омут, что смотреть в них было просто невозможно. Все женщины с ним откровенно заигрывали и некоторые навязывались без всяких обиняков. А он только отшучивался. И так умело и умно, что мы восхищались. На стройке все знали, что он женат и любит жену. И никто ему больше не нужен.

      Лиза помолчала, стараясь вспомнить и снова почувствовать пережитое там, на стройке, но не смогла. Забылись и размылись, как на старой фотографии черты того лица, но осталось волнующее воспоминание, которое не забывалось.

      – Да, глаза у него были невероятные, – почти шепотом проговорила она, словно признаваясь в чём-то запретном. И, совсем решившись,