Адриан. Михаил Ишков

подобной неразберихе очень легко промахнуться! После смерти Траяна с ним, Ларцием Корнелием Лонгом, никто церемониться не будет. Самого на плаху, имущество конфискуют. Приятная перспектива.

      Прав был Лупа! Ах, как прав был дакийский волчонок!.. Но как можно не выполнить приказ? Прикинуться больным? От одной этой мысли Ларция бросало в ярость и страх.

      Он обратился к богам, к Юпитеру Капитолийскому, Юноне и Минерве, к Аполлону, но Юпитер в обнимку с Юноной и Минервой, по-видимому, не очень-то стремились установить свое первенство на древней, плывущей в знойном мареве земле Двуречья. Аполлон, по-видимому, тоже брезгливо поглядывал на рощи финиковых пальм, на обнаженных, загорелых до черноты, прикрывших повязками срам крестьян, трудившихся на ровно нарезанных отводящими воду канавами полях.

      Римские легионы почти без боев протопали по древним библейским холмам. Пронесли орлов мимо развалин Вавилона, возле уже оплывших, потерявших стройность, но все еще поражавших мощью и высотой городских стен.

      Ларций не удержался и тоже заглянул в знаменитый город – родину астрологов и колдунов. С легкостью, неожиданной для пятидесятилетнего мужчины, он взобрался на вершину Вавилонской башни, где исторические камни были испещрены надписями типа: «Луций и Луцилла были здесь!» «Рим превыше всех! Дави черножопых!» – и прочей ерундистикой3. Не поленился посетить руины висячих садов, с легкой руки Геродота названных по имени какой-то варварской царицы Семирамиды4. Полюбовался изразцовыми изображениями львов и драконов, некогда украшавших Дорогу Процессий – главный проспект великого города, а теперь многочисленно и печально выглядывавших из пыли и обломков.

      Среди каменных развалин самой большой редкостью были люди, да и то все пришлые – оборванные пастухи, нищие крестьяне из ближайших сел, ломавшие камни на собственные постройки. Еще преемник Александра Македонского, Селевк Никатор, переселил последних оставшихся вавилонян во вновь построенную им столицу Селевкию, что на Тигре.

      Вспомнилась Селевкия.

      Это был огромный город, в котором проживало более шестисот тысяч жителей, при этом префекту сразу бросилось в глаза, что город был практически свободен от римских войск. Гарнизон размещался на левом – восточном – берегу Тигра, в Ктесифоне. Лонгу как человеку военному показалось рискованным решение выдвинуть Двадцать второй Дейотаров легион за пределы Селевкии и Ктесифона на территорию противника. Военный лагерь был построен возле древнего караванного пути на открытом месте. Эта беспечность, ранее показавшаяся странной, теперь, по прошествии нескольких дней, обернулась вполне безумной самонадеянной небрежностью, которую не должны позволять себе опытные в военном деле люди. Впечатление было такое, что Марий Максим считал завоеванные провинции чем-то вроде кампанского поместья, в котором самым большим приключением считалась пропажа хозяйского кота, а наиопаснейшим – поход в горы, к вершине уснувшего Везувия.

      Конечно, размещение войск – это