Адриан. Михаил Ишков

ваятеля. То-то обрадуются его враги. Охваченного страстью смертного легче всего принудить подписать себе смертный приговор.

      Старый центурион, командовавший отрядом, захватившим елказаитов, отважился предупредить наместника.

      – Не стоит связываться с ней, господин. Она дика, никто из моих ребят так и не сумел овладеть ею.

      Адриан вскинул брови.

      – Ты хочешь сказать, Постумий, что она не далась никому из твоих ребят?

      – Так точно, господин.

      – Я прикажу наказать тех, кто отступил перед преступницей.

      – Наказать недолго, – вздохнул центурион, – только, по правде говоря, я бы на вашем месте щедро наградил их.

      – За что же? – изумился наместник.

      – За то, что они первыми испытали на себе ее ненависть. Она ранила Теренция и Марка-Ублюдка. Когда я приказал наказать ее, все пленные стали совсем бешеные и с голыми руками бросились на легионеров. Я исполнил твой приказ, господин, и мы связали этих обезумевших, доставили в Антиохию, но более нам не хотелось бы иметь с ними дело. Я бы на твоем месте приказал немедленно перебить их всех. Это ядовитое семя, господин!

      – Будь ты на моем месте, Постумий, ты тоже не стал бы спешить с решительными мерами. Полезнее узнать, что именно толкает этих людей на безумные поступки.

      – А по мне, – добавил стоявший поблизости Марк-Ублюдок, тощий, жилистый, с унылым лицом принципал[15], – кончить их, и дело с концом.

      – Кончать будете, когда прикажу.

      Он еще раз, не скрывая любопытства, оглядел пленников, больше напоминавших двуногих зверьков, чем обладающих разумом смертных.

      Когда он приказал увести пленных, Эвтерпа неожиданно бросилась к наместнику и попросила дать ей флейту.

      Адриан удивился:

      – Зачем тебе инструмент? Ты умеешь играть на флейте?

      – Да, наместник.

      – Ты верно назвала мою должность.

      – Я грамотна, наместник.

      – Тогда, может, ты не прочь сыграть на флейте в моей опочивальне?

      – Охотно, господин.

      Адриан усмехнулся.

      – Ты хитра, Эвтерпа, но и я не дурак. Жизнь мне дороже, чем твои прелести, даже если омыть их теплой водой, смазать благовониями и угостить тебя любовным напитком. Я полагаю, ты постараешься убить меня после удовольствия, не так ли?

      Девушка не ответила, но ее взгляд и особенно лица ее сообщников, на которых во время этого разговора нарисовалось что-то подобное надежде, подтвердил, что наместник угадал замысел преступницы.

      Он повернулся и направился к дворцу. На ходу приказал Постумию:

      – Дайте ей флейту.

      С того дня, вот уже второй месяц, в полночь с охраняемой легионерами тюремной территории долетала нежная мелодия. Если ветер был с той стороны, музыка становилась громче, чище, трогательней. Ей вторил хор хрипловатых, простуженных голосов, воспевавших доблести Елксея и Эпифания, а также Святого Духа, который,

15

Знаменосец, старший солдат, получавший полуторный или двойной оклад. В легионе их было 500 человек.