Три товарища. Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

какой я увидел ее в первый вечер. Ее посерьезневшее лицо выглядело теперь более отчужденным, чем за ужином, но оно было очень красивым – это было то самое лицо, которое меня тогда так взволновало, что лишило потом покоя. Мне чудилось, будто в нем есть что-то от той таинственной тишины, что присуща природе – деревьям, облакам, животным, а иногда и женщинам.

      Мы выбрались на более тихие улицы предместья. Ветер усилился. Казалось, он гонит ночь перед собой. Я остановил машину на большой площади, вокруг которой спали маленькие дома в маленьких палисадниках.

      Патриция Хольман потянулась, словно бы просыпаясь.

      – Это было чудесно, – сказала она немного погодя. – Если б у меня была машина, я бы каждый вечер ездила так по улицам. В этом медленном и бесшумном скольжении есть что-то от сна или сказки. И в то же время все это явь. И тогда никаких людей вроде бы и не надо по вечерам…

      Я вынул пачку сигарет из кармана.

      – А вообще-то ведь надо, чтоб вечерами кто-нибудь был рядом, не так ли?

      – Да, вечерами – конечно, – согласилась она. – Странное это чувство – когда наступает темнота.

      Я вскрыл пачку.

      – Это американские сигареты. Они вам нравятся?

      – И даже больше других.

      Я дал ей огня. На мгновение теплый и краткий свет спички осветил ее лицо и мои руки, и мне вдруг пришла в голову шальная мысль, будто мы с ней давным-давно неразлучны.

      Я опустил стекло, чтобы вытягивало дым.

      – Хотите немного поводить? – спросил я. – Наверняка это доставит вам удовольствие.

      Она повернулась ко мне.

      – Конечно, хочу, но ведь я совсем не умею.

      – В самом деле?

      – Нет. Я никогда не училась.

      Я узрел в этом свой шанс.

      – Биндинг давно бы мог показать вам, как это делается, – сказал я.

      Она рассмеялась.

      – Биндинг слишком влюблен в свою машину. Он никого к ней не подпускает.

      – Ну, это чистая глупость, – не упустил я случая уколоть толстяка. – Я вот запросто посажу вас за руль. Давайте попробуем.

      Легко позабыв про Кестера с его предостережениями, я вылез из «кадиллака», уступая ей руль.

      – Но я действительно не умею, – сказала она, волнуясь.

      – Неправда, – возразил я. – Умеете. Только не знаете этого.

      Я показал ей, как действуют коробка скоростей и сцепление.

      – Вот и все, очень просто. А теперь вперед!

      – Подождите! – Она показала на одинокий автобус, медленно пробиравшийся по улице. – Давайте сначала пропустим!

      – Ни в коем случае! – Я быстро включил скорость и сцепление.

      Она судорожно вцепилась в руль, напряженно вглядываясь в улицу.

      – О боже, мы едем слишком быстро!

      Я посмотрел на спидометр.

      – Вы едете сейчас со скоростью ровно двадцать пять километров в час. На самом деле – не больше двадцати. Неплохой темп для стайера.

      – А мне кажется, что не меньше восьмидесяти.

      Через несколько минут первоначальный страх исчез. Мы ехали вниз по широкой прямой дороге. «Кадиллак» слегка