Три товарища. Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

улитка, и дудеть, как автобус в деревне. Да и всей езды-то будет несколько километров по городу.

      От улыбки глаза Отто превратились в узенькие щелки.

      – Ладно, Робби, я не против.

      – Не к новому ли галстуку понадобилась тебе машина? – спросил подошедший Ленц.

      – Заткнись! – сказал я, пытаясь отодвинуть его в сторону.

      Но он не отставал.

      – Ну-ка, ну-ка, детка! Дай поглядеть!

      Он пощупал пальцами шелк.

      – Блеск! Наше дитя в роли жиголо. Да ты никак собрался на смотрины невесты?

      – Отстань, ты, гений перевоплощения. Сегодня тебе не удастся меня разозлить, – сказал я.

      – На смотрины? – поднял голову Фердинанд Грау. – А почему бы ему и не присмотреть себе невесту? – Он явно оживился и повернулся ко мне. – Действуй, Робби. У тебя еще есть все для этого. То бишь наивность. А именно она-то и надобна для любви. Храни ее. Она дар Божий. Утратив – не вернешь никогда.

      – Не слишком-то развешивай уши, малыш, – хмыкнул Ленц. – Помни: дураком родиться – это еще не позор. Зато дураком умереть…

      – Помолчи, Готфрид. – Грау сгреб его своей ручищей. – Не о тебе ведь речь, ты, обозный романтик. Тебя не жалко.

      – Ну-ну, интересно послушать, – сказал Ленц. – Давай уж, облегчи душу признанием.

      – Ты пустозвон, – заявил Грау, – пустозвон и краснобай.

      – Как и все мы, – ухмыльнулся Ленц. – Ведь мы живем иллюзиями и долгами.

      – Истинно так, – сказал Грау, оглядывая нас всех по очереди из-под своих кустистых бровей. – Иллюзии достались нам от прошлого, а долги идут в счет будущего. – Затем он снова обратился ко мне: – Я говорил о наивности, Робби. Только завистники называют ее глупостью. Не обижайся на них. Наивность – это дар, а не недостаток.

      Ленц хотел было что-то вставить, но Фердинанд не дал ему говорить.

      – Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Простую душу, еще не изглоданную скепсисом и всей этой интеллигентской заумью. Парцифаль был простофиля. Будь он умником, не добраться бы ему до Святого Грааля. В жизни побеждают люди не мудрствующие, все же прочие видят слишком много препятствий и теряют уверенность, не успев ничего начать. В трудные времена такая простота – неоценимое благо, она как палочка-выручалочка спасает от опасностей, которые прямо-таки засасывают умника!

      Он сделал глоток и посмотрел на меня своими огромными голубыми глазами, этими осколками неба на иссеченном морщинами лице.

      – Не надо гоняться за избыточным знанием, Робби! Чем меньше знаешь, тем проще жить. Знания делают человека свободным, но и несчастным… Так что давай-ка выпьем с тобой за простоту, наивность и за все, что из нее вытекает, – за любовь, веру в будущее, мечты о счастье; за ее величество глупость, за потерянный рай…

      Внезапно он отключился и снова ушел в себя и свое опьянение, возвышаясь над всеми массивной громадой, словно одинокий холм неприступной тоски. Человек он был конченый, и он знал, что ему уже не подняться. Обитал он в своей просторной мастерской, сожительствуя с экономкой.