Театральная жизнь Ирочки. Наташа Суворова

рочка слегка стеснялась.

      Носить на себе грудь четвертого размера то еще удовольствие, а если не понимаете, попробуйте привесить на себя килограмм картошки и проносить его весь день. Взвоете. Но Ирочка не выла. Она работала. Помрежем.

      Звучит очень серьезно – помощник режиссера Московского Драматического театра имени М**. Кому скажешь – сразу тишина воцаряется в комнате. Помогаешь самомУ.. этому сАмому.. Кто там теперь? Не важно. Ясно, что какому-то мэтру.

      На деле задача помощника режиссера прийти за три часа до репетиции, сбегать к костюмерше, спросить почему не отглажены до сих пор платья, сбегать к мастерам цеха, спросить, почему стол получился коричневый, когда надо черный. И потом уже спуститься в холл, наконец, выпить кофе и звонить актерам, узнавать, не проспал ли кто репетицию.

      На сцене клеить скотчем места, куда вчера указал мэтр: "тут будет стол, а тут панно". А во время репетиции бежать и переклеивать, потому что теперь стол будет там, где панно, а панно там, где стол.

      Встают помрежи в четыре утра, потому что репетиция в десять. А они не такие важные птицы, чтобы жить в центре. Едут из Балашихи, прилетают в театр к семи. А тут еще тащи на себе грудь. Ничего хорошего.

      Но все это было не зря. Ирочка мечтала стать актрисой и играть роли. Поэтому с зарплаты она покупала книги по искусству, брала частные уроки у второго режиссера театра. После чтения ему стихов и прозы, Ирочка клала ему пятерку на стол, и уходила довольная. Каждый день приближал ее к школе-студии МХАТ. По вечерам Ирочка смотрела Кустурицу, потому что слышала, что все актеры обсуждают его фильмы.

      А потом случилось вот что. Театр праздновал премьеру. За столом сидел мэтр и вдруг подозвав Ирочку, сказал ей шепотом:

      – Слышал, поступать будешь?

      – Буду.

      – Во МХАТ, конечно?

      – Только во МХАТ! – с жаром ответила Ира.

      – Программа готова?

      – Я репетировала с Петром Евгеньевичем.

      – Да дурак он! – выпалил мэтр.

      Ирочка отшатнулась. В мире большого искусства, куда так стремилась попасть Ира, дураки затесаться не могли.

      – Ты слушай, что я скажу. Твое главное достоинство… это… Как бы сказать… формы, – шептал ей мэтр, слегка поглаживая бокал.

      Ирочка вся съежилась, но решила про себя, что мэтр просто захмелел.

      – А как же искусство, у меня же монолог Катерины, – ошарашенно спросила Ира.

      Тут уже мэтр отшатнулся. Поглядел на Ирочку презрительно.

      – Я говорю, грудь – твое достоинство! Нужно грудью пробивать себе жизнь в искусстве!

      Но как же грудь? Недоумение возникло на лице Ирочки. Неужели же путь в искусство… В школе им говорили талант – вот ваше достоинство! В институте мозг – ваше достоинство. Мама говорила, что сердце – главное достоинство женщины. Но чтобы грудь?!

      – А как же Доронина Татьяна Васильевна? – решилась на протест Ирочка.

      – Доронина – гений! – воскликнул мэтр, сверкнув глазами.

      – Но Станиславский говорил…

      – Мечтатель! – перебил мэтр.

      – Горький писал…

      – Писал одно, а с кем жил? – усмехнулся мэтр.

      – А Вера Глаголева?

      – Связи! – кивнул мэтр.

      – Но как же Любимов?!

      – Все богини – поганки перед бабами таганки, – крякнул мэтр и опрокинул стопочку. – Иди, Ирочка!

      Мэтр демонстративно отвернулся и уже подзывал актера Третиаковского.

      Ирочка села на свое место в дальнем углу стола, беспомощно уставилась в тарелку.

      Всё на экзамене во МХАТе пошло, как и предполагал мэтр. Монолог Катерины комиссия слушать не стала, на академическом пении зевали, на басне потирали лысины. Оживились, когда начался танец. А потом, нетерпеливо заерзав на стульях, подозвали Ирочку и спросили, подготовилась ли она для дефиле в купальнике. Ирочка подняла на уважаемых педагогов свои голубые глаза и оставив свое заявление на краешке, вышла из аудитории.

      Вокруг гудел оживленный Арбат. Туда-сюда сновали студенты, репетирующие роль. Волновались абитуриенты.

      Ирочка дошла до фойе театра, хотела зайти и еще разок поглядеть на Станиславского…

      Но не смогла, убежала. Прощай, театр!

      Говорят, мэтр, узнав про провал Ирочки во МХАТе, позвонил в дирекцию театра имени Кварковского и затребовал увеличение зарплаты для Ирочки. Для всех помрежей, может быть, уточнила дирекция?

      – Нет! – отрезал мэтр. – Ирочке!

      Но нельзя же так, сопротивлялась дирекция. Будет имущественное неравенство, интриги. Слухи, наконец.

      – Ирочке! – заревел мэтр.

      С понедельника Ирочка получала двойную ставку. Книги по искусству неплохо продались на букинистике. Не знаю, выиграл ли МХАТ,