Город и пустоши. Ден Ковач

я посмотреть? – и, не ожидая разрешения, Герхард направился в лабораторию. Прошел мимо ошеломленной Анабель в открытую дверь внутренней лаборатории, кивнул крысе, которая оскалилась на него из своей клетки и решительно нацелился на центральный стол.

      Но тут Анабель опомнилась. Догнала его и перекрыла дорогу к столу.

      – Что вы себе позволяете, доктор Герхард! Это не выставка, не нужно здесь прогуливаться, как будто вы с подружкой на набережной…

      – Что на набережной, дорогая Анабель?

      Анабель задумалась. Что они там, действительно, делают на набережной?

      – Откуда мне знать? – возмутилась она, наконец.

      Герхард хотел было продолжить обсуждение набережной и подружек, но остановил сам себя. Анабель выглядела рассерженной, как маленькая решительная собачка. Еще не время. Но скоро можно будет совершенно все. Да, совсем скоро эта собачка лизнет его руку.

      – Я бы не хотел вторгаться в вашу работу, мисс Анабель. Ни в коем случае. Только помочь. Кстати, кажется, клетка возле той чудесной крысы свободна. Может быть, используем ее?

      – Как используем? – Или Анабель сегодня были особенно погружена в свои мысли, или Герхард слишком быстро говорил.

      – Внесем сюда вашего первого подопытного. А завтра… или когда вам будет угодно, я здесь не смею ничего предлагать, вы им займетесь.

      Анабель осталось только согласиться, и двое сомнительного вида мужчин в синей фабричной униформе внесли и бросили в клетку тело. С виду, полумертвый бродяга, который вряд ли доживет до утра. От него отвратительно несло помоями, мочой и еще бог весть чем. Но Анабель не обратила на это внимание.

      – Он в моем полном распоряжении?

      – Абсолютно, дорогая мисс Анабель, абсолютно. Делайте с ним, что хотите. Если эксперимент завершится неудачно, сообщите мне, и я займусь утилизацией.

      После этого Герхард откланялся, еще более учтивый, чем обычно. И ушел, постукивая подкованными каблуками остроносых сапог. Анабель стояла и смотрела на бродягу. Предложение утилизировать этого человека в случае неудачи ошеломило ее.

      –

      Анабель спала плохо. Тревожно. Утром, как только за окном посветлело, она поспешила в лабораторию. Анабель жила одна. Квартира ее, большая и светлая, в очень приличном двухэтажном доме была для нее одной слишком велика. Она осталась Анабель от деда. Собственно, Анабель в отличии от доктора Герхарда была самой настоящей аристократкой. Из семьи отцов-основателей Города. К сожалению, Анабель была последней в своей семье. Родители ее погибли в исследовательской экспедиции, когда Анабель была совсем маленькой. Об экспедиции этой она толком ничего не знала, хотя в свое время перерыла в поисках информации весь семейный и городской архив. Дед об этом разговаривать отказывался наотрез, а профессор Шульц, делал вид, что ничего не слышал. Анабель выросла в лаборатории деда. Тогда он занимал весь верхний этаже Башни. Анабель с пяти лет проводила здесь все свое время. В школу она не ходила. Дед не доверил внучку «неучам из нового