Две секунды после. Ксения Ладунка

голову, я едва не стукаюсь своим носом о его.

      Держась за гитару, мы смотрим друга на друга, находясь на расстоянии нескольких дюймов. Рука Тома скользит по корпусу инструмента и перемещается ко мне на талию, сжимая бок горячими пальцами и притягивая ближе. Из динамиков раздается лязг струн.

      Выставив руку, я упираюсь ему в грудь, чтобы сохранить между нами дистанцию.

      – Том… что ты делаешь? – Я отвожу от него глаза.

      – Слушай, давай поговорим начистоту, – он наклоняется ко мне, обдавая горячим дыханием. – Ты хотела – я согласен.

      – Ты снова трогаешь меня.

      – Ты не сильно против.

      Это правда. Чувства к Тому по-прежнему живут во мне, и, сокращая дистанцию, он возрождает их все больше и больше. С одной стороны, я ужасно зла, а с другой – мое сердце замирает, когда он так близко.

      – Белинда, я хочу тебя трахнуть.

      Я ощущаю, как в животе стучит молот. Гитара на шее становится непосильно тяжелой.

      – Я не просто хочу трахаться, я хочу это делать именно с тобой. Я возбуждаюсь буквально всякий раз, когда ты рядом. Еле себя сдерживаю.

      Том прижимается ко мне пахом, и я ощущаю в его штанах набухшее уплотнение.

      – Хочешь меня использовать? – настораживаюсь я, сильнее нажимая ему на грудь.

      – Ты это так воспринимаешь? Как использование?

      – А как еще? – Я отклоняюсь, но его ладонь прижимает меня сильнее, и гитара между нами давит мне на костяшки. – Хочешь трахнуть меня после того, как оставил?

      Том понижает голос, наклоняясь к моему уху:

      – Подумай об удовольствии.

      Мурашки бегут по моим рукам, и я понимаю, что он, черт возьми, меня соблазняет.

      Применив силу, я отступаю и говорю:

      – Мне было охренеть как больно, Том.

      – Мне тоже было больно, Белинда, но я никогда не тыкал тебя в это носом. И ты не делай так со мной.

      – Ладно, – я киваю. – Я просто в шоке от того, что слышу.

      – Это нормально. Ты меня заводишь. Твое тело, твое лицо, твой голос. Я хочу тебя и не вижу сопротивления. Но отношений у нас не получится. Ты и сама должна это прекрасно понимать.

      Внутренности болезненно обжигает, ведь я до сих пор считаю, что у нас могло бы что-то получиться.

      – Просвети меня, – я нервно сжимаю руки.

      – Во-первых, тебе восемнадцать, а мне скоро тридцать четыре. Ты слишком молода, или я слишком стар, не знаю. А во-вторых, мы были в созависимости, и я даже не знаю, любили ли мы друг друга на самом деле.

      Мои уши загораются.

      – Вот именно. Мы могли над этим работать, но ты не захотел. Ты просто сдался.

      Том пристально и немного грустно смотрит мне в глаза.

      – Меня очень злит то, что ты говоришь, – нехотя признаюсь я.

      – Хорошо, – он кивает. – Зато ты знаешь о моих намерениях, и между нами нет недомолвок.

      Сжав зубы, я снимаю гитару и ставлю ее на подставку.

      – Концерт скоро начнется, мне нужно готовиться, – Том качает головой в сторону кулис.

      – Пожалуйста.

      Мы расходимся в разные