Две секунды после. Ксения Ладунка

это было?!

      Он жмурится, прикрывает глаза рукой, пытаясь прочистить горло. Ему очевидно плохо, но мне плевать. Я толкаю его еще раз.

      – И не смей говорить, что ничего не помнишь!

      Том прикладывает руку ко лбу и надавливает. По-прежнему не открывая глаз, он говорит:

      – Прости…

      – П… что? – недоумеваю я.

      Замерев, я удивленно смотрю на него, хоть он и не видит.

      – Я был пьян, прости.

      От неожиданности я сглатываю ком, вставший в горле. Не припомню, чтобы Том когда-либо извинялся так легко.

      Пораженная, я не нахожу слов и встаю, отправляясь в ванную. Умывшись, я вдруг вспоминаю его прикосновения на своем теле и вздрагиваю от мурашек, пробежавших по спине.

      Я чуть не поддалась ему. Вернее, я поддалась, и если бы не его бездумный напор, то не остановилась бы. Я опять чуть не улетела на облака от чувств, а он просто был пьян?

      Ударив в дверь ванной, я выхожу в спальню и вижу его, сидящего в кровати и держащегося за голову. Будильник по-прежнему трезвонит.

      – Нам надо это обсудить.

      – Пожалуйста, Белинда… – отчаянно выдавливает Том. – Я был пьян. Я не хотел тебя трогать. Прости, если это было насилием. Я совсем не хочу причинять тебе боль, но и не могу сейчас об этом говорить.

      Мне жизненно необходимо понять, что произошло прошлой ночью, поэтому я не слушаю и не унимаюсь:

      – Нет, мы поговорим… – Том смотрит на меня затравленным взглядом. Я вдруг понимаю, что с ним что-то не так, но откидываю от себя эту мысль. – Мне нужно знать, почему это случилось. Мне нужно правильно понимать, что происходит, – говорю я словами своего психолога.

      Он сжимает челюсти и решает не стесняться:

      – Мне хотелось потрахаться. Я был пьян, и мне хотелось секса.

      Не выдержав зрительного контакта, я отвожу взгляд. Пару минут мы молчим.

      – И… все? – я пожимаю плечами. – Это все?

      Том не отвечает. Всплеснув руками, я говорю:

      – Черт… ты хоть понимаешь, что я чувствую? Ты понимаешь, как больно мне сделал? Ты понимаешь, что я… – не выдержав злости, я громко выдыхаю, как будто выпуская пар.

      – Померяемся болью, которую причинили друг другу? – говорит Том, едва заметно усмехнувшись.

      – Да иди ты к черту! – выплевываю я. – Ты меня раздражаешь. Зачем ты ко мне лезешь? Ты оставил меня на полгода, не навещал, не писал, прервал наше общение. Просто вычеркнул меня из своей жизни, а теперь… лезешь ко мне, и поэтому меня это так бесит.

      Глядя на меня, Том прищуривается.

      – Не думал, что тебя это так заденет.

      В его напускном безразличии чувствуется фальшь.

      – Пошел ты… Вали из моей комнаты, – я указываю на дверь.

      Медленно встав и подняв с пола свою кожаную куртку, Том подходит ко мне, взглянув сверху вниз. Я поднимаю глаза. Он как-то странно смотрит на меня, одним движением одевается и как ни в чем не бывало выходит.

      С колотящимся сердцем я начинаю собираться, вспомнив, что у «Нитл Граспер» сегодня концерт. Уже одиннадцать.

      Не