Во веке веков. Юрий Слащинин

подчёркивая каждое слово так, что все вновь насторожились: что-то будет сейчас.

      Вздёрнув носик, подобрав губы и прищурившись, Надя взглянула на Сашку так, словно готовилась влепить ему пощечину и искала для этого повод. А он-то знал, что с её вольным и своенравным характером она сделает задуманное в любой момент.

      И вот колыхнулась её грудь под натянувшимся крепдешином, купленным к их свадьбе, и рука пошла вверх как для размаха. Мелькнула мысль повернуться к ребятам, призвав их танцевать, пока играет дед – со спины-то не будет бить. И не смог этого сделать завороженный межденным подъёмом руки. Она поднималась всё выше, выше. Пока пальцы не коснулись укладки на голове – аккуратных завитушек, придававших её лицу выражение кошачьей покорности. И он увидел, что она прощала его… И отдавала себя в полное его распоряжение, надеясь на благородство. Но сама – знал он, в любой момент сбросит с себя наигранную покорность и взбесившейся кошкой вцепиться в лицо – чтоб не заглядывался на других.

      – Надя, потанцуем, – подхватил он её и под музыку деда закружил по двору.

* * *

      Новый дом хоть и большой был, но всех гостей вместил с трудом. Расселись за длинным столом, поставленным через две комнаты, шутили, что хоть и в тесноте, но – с таким угощеньем – не в обиде. А Валдаевы хозяйки и вправду не поскупились: напекли-наварили всего – душа радуйся. А тут и удивиться было чему: в центре стола лежал в блюде сом с красными раками на его черной лоснящейся спине, а вокруг рыбины, в глубине холодца просматривались стайки пескарей. Восторгам и оханьям не было конца. Хвалили деда, поймавшего такого бугая, но больше всего досталось похвал Василисе, сотворившей этакую красоту.

      – Ай да Василиса! Вы гляньте, пескари-то плывут!..

      – Вареные-то?..

      – Да как живые, глянь-ка!..

      – Так осетров заливали, – сказала с грустинкой Ольга Сергеевна дочери. Ирина вопрошающе глянула на Гаврилу Матвеевича.

      – Мужики – пескарей да сомов, дворяне – осетров, – подтвердил он, вспомнив кухмистерскую графа Потуремского, у которого приходилось видеть заливных осетров на серебряных блюдах.

      Горделиво подумал дед, что вот и пришёл на мою улицу праздник. Вокруг родня и самые близкие. И радость новая – пошли внуки в большую жизнь, забродили, как молодое пиво. Сейчас может такая комедия закрутиться – до конца жизни смеха хватит. Вот только Ольга Сергеевна, – покосился на неё, – пришла сердитая, с ней нелегко будет. Она сразу попыталась сразу подступить к нему с вопросами, но явно смутилась, увидев его парадный вид.

      А он не упустил момент, тут же повёл всех и её с Ириной за стол. Пока пусть подивятся, а потом пить начнемём, плясать… Уведём у тебя глазастую, распалялся Гаврила Матвеевич, и чувствовал себя сильным, ловким, бедовым. И что это говорят про старость? Вон они, молодые-то, ведь зелень зеленью, ни в чем смака не знают. Не будь «рябого», какая бы жизнь пошла! Но про это – потом…

      Он