Крылатые качели. Максим Берсенев

на самых заметных частях тела накалывались чаще всего на “малолетке”– то есть колонии для несовершеннолетних, а не умудренными старцами. Ну, это и неудивительно: будет ли мудрый рассказывать всем о своей мудрости?

      Сережа сопел, Старик снова заходил по проходу и забормотал. Несмотря на недавний переполох, Юрочка заснул на боку, открыв большой рот. Я уставился в окно. Солнце заходило за лесок, окрашивая наст в фиолетовый оттенок. На бетонном заборе ругались две вороны, третья внимательно смотрела на них. Обьявили ужин. Как быстро сегодня пролетел день! Только споласкивая руки и усаживаясь за стол, я поймал себя на мысли, что видел сегодня психический приступ ( или припадок?) впервые в жизни, но воспринял его как нечто само собой разумеющееся в этом месте. Как будто ожидал нечто подобное, только произошло оно без прелюдии и видимых причин. Те самые “голоса”, о которых в первый вечер меня спрашивал Георгич, допекли Сережу, и он решил выбить их из своей головы. И тогда его “привязали”– так я узнал объяснение часто употребляемого термина. И ввели ему какое-то лекарство в ягодицу. От чего он уснул. А во сне он продолжал мучаться от голосов? Или он уснул от того, что они стихли от лекарства? Любопытно, потом надо будет расспросить кого-нибудь об этом…

      После ужина я читал. Чехов успокоил меня и отнес далеко отсюда, так что я не заметил даже, как пришла ночная смена-это были вчерашние дневные фельдшер Толя, медсестра Ольга Валерьевна и санитарка Семеновна. Толя пересчитал нас и оглядел все еще спящего Сережу. Прошел прием вечерних таблеток, на которые я решил не ходить-доктор же сказал мне, что я могу по желанию принимать назначенные таблетки, а принимать их мне как раз и не хотелось до жути. Только перед отбоем я очнулся и сходил в туалет. Потом Димка мыл коридор, Паша напевал в туалете. Гомон в отделении постепенно стих.

      Из процедурного кабинета вышел Толя со шприцем и ваткой. Прошел в надзорку, потормошил Сережу. Тот открыл глаза и непонимающе уставился на фельдшера. Тот проговорил добродушно:

      – Что, Сереж, опять зачумИлся? Давай укольчик сделаю, голоса твои разгоним!

      Сережа зевнул и, несмотря на вязки, ловко стянул немного свои брюки, обнажив нужную часть ягодицы и слегка повернулся набок от Толи, чтобы предоставить ему лучший доступ. Фельдшер протер ваткой, вогнал иглу, одним нажатием ввел прозрачный раствор, вынул иглу, закрыв место укола ваткой и прижал ее резинкой сережиных брюк. Сережа разлепил губы и попросил:

      – Толя, пить хочется.

      – Сергеич, напои его, пожалуйста!– Обратился Толя к Усатому.

      Тот закивал и взяв кружку, куда то удалился, судя по звукам, в умывалку. Потом он долго поил Сережу, который вскарабкался затылком на спинку кровати, чтобы было удобнее пить.

      Я еще немного почитал при свете ночника, но решил не портить глаза и спрятал книжку под матрас со стороны головы. Вспоминал, как познакомился с Венькой и Левой. Примерно через полчаса пришел Толя с Валерьевной и встали у