Крылатые качели. Максим Берсенев

взяла, Ашотыч, Сурен Ашотович просил узнать, будет ему звонить.

      Я хотел проговорить с мамой все оставшееся время, чтобы как-то занять ее время до автобуса, но заряд был почти на исходе, а я еще должен был позвонить Веньке. От того, как ответит мне Венька, будет зависеть очень много. Даже слишком много. Зависело то, будет ли у Веньки и Левы в будущем общее важное дело со мной. Или они пойдут дальше без меня.

      – Мам, батарея кончается, ты привези мне в следующий раз зарядку, пожалуйста.

      – Да, Илья, забыла совсем, я же видела ее вчера. Привезу с папой. Ну, давай, пока. Держись.

      – Да, мам, пока, – промямлил я и добавил непривычное,– целую.

      Тут же перезвонил Веньке. Тот ответил не сразу.

      – Илюха, привет, старик!– Венька взял это старорежимное обращение от своего отца-известного журналиста,– как ты там?

      – Да нормально, обживаюсь.– Я так был рад его услышать!

      – Где ты находишься? Мама твоя не хочет сообщать адрес, говорит, что по нашей с Левой милости ты “оказался в окружении криминальных психов”. Мы то думали, что ты после суда на штраф попадешь только и на возмещение ущерба. Ты там действительно в какой то психушке?

      Я замялся.

      – Ну, это в общем такая большая психбольница, а я в одном отделении тут, которое для больных на принудительном лечении.

      – Это как?

      – Ну, я сам еще не понял точно, это вроде преступники, которые психически больные,– я понизил голос, чтобы усатый и старик, которые сейчас никому не звонили, не услышали, что они психически больные,– Они тут лечатся или вроде того.

      – А, ну потом разузнаем. Что ты там делаешь? В смирительной рубашке ходишь?– Венька изо всех сил пытался то ли развеселить меня, то ли не знал, как теперь со мной, психом, держаться. Мы не виделись с ним с того самого вечера. Потом только перезванивались, пока я был на домашнем аресте.

      – Не видел никаких смирительных рубашек. Мне доктор сказал, что я был в “состоянии патологического опьянения”,– вспомнил я определение своего недуга, стараясь уверить Веньку, что я вовсе не псих, что я такой же, как раньше.– И я, в общем, только в этом состоянии был невменяемый, а в остальное время-нормальный.

      Венька помолчал, потом решился:

      – Ты скажи адрес, мы с Левой приедем в выходные. Тут же не очень далеко?

      Я назвал адрес, сказал, что автобусы ходят каждый час.

      – Ты что, какие автобусы? – Вальяжно протянул Венька,– Лева довезет! Домчит за миг!

      – А разве ему папаша тачку отдал уже?– удивился я.

      – Ну, после твоего бенефиса Лева только вчера его уговорил. Мы вчера уже гоняли.

      Я вспомнил эти гонки по Москве. Разноцветные линии фонарей и рекламных щитов, Лева застыл за рулем, хохочущий Венька, а Ленка со мной сзади. Ее глазищи разливаются вокруг меня, запах ее волос, шеи и губ-она не любила духи. Да, она и так прелестно пахла…

      ” Она не любила духи,

      А теперь вокруг петухи…”– сложилось в голове.

      – Приезжайте с Левой! Только до двенадцати или после часа, а то в обед не выпустят к вам.

      – Приедем,