Черный Арагац. Иван Любенко

в коляску, Бабук скомандовал:

      – Казанская, где Большой проспект, перед Новый базар. Знаешь?

      Возница кивнул и тронул каурую лошадку. Экипаж покинул привокзальную площадь, миновал железнодорожный переезд с открытым шлагбаумом, проехал мост через речку Темерник и оказался на самой главной улице города – Большой Садовой, протянувшейся с запада на восток параллельно Дону. По красоте зданий, мощению мостовых и роскошеству витрин с этой улицей мог сравниться только Таганрогский проспект, лежащий перпендикулярно к реке и разрезающий Ростов с юга на север. Эти две транспортные артерии образовывали своеобразный крест, к которому уже примыкали все остальные продольные и поперечные: улицы Пушкинская, Сенная, Скобелевская, Большой и Средний проспекты, улицы Московская, Казанская, Николаевская и прочие.

      Но первое впечатление от Большой Садовой у Ардашева было отнюдь не восторженное. Вид портил забор писчебумажной фабрики Панченко, из-за которого распространялся запах гнилой ветоши и хлорной извести. Дальше, как объяснил Бабук, шли торговые склады, здание железнодорожного ведомства, гончарно-цементный и механический заводы, а за ними – макаронная фабрика и пивной завод купца первой гильдии Чурилина. «А тротуары представляют собой весьма жалкое зрелище, почти как в Ставрополе», – размышлял Ардашев. Только неведомо ему было, что, согласно постановлению думы, за их состояние отвечали домовладельцы. Но некоторые, оправдываясь отсутствием средств, отказывались мостить перед собственными домами, и потому даже в самом сердце Ростова невнимательный или нетрезвый прохожий мог запросто угодить в лужу или рытвину, что для города с годовым бюджетом в один миллион рублей было позором. А вот за дорогами старались следить внимательнее и в газете «Донская пчела» о расходах отчитывались регулярно. Главные проспекты мостили кубиками, то есть цельным камнем правильной формы, добываемым неподалёку. Другие улицы, те, что располагались поближе к центру, укладывали мостовиками, имевшими изъяны в размерах, а для остальных дорог шли в ход осколки, или камень из разобранных старых зданий, ранее стоявших на той же Большой Садовой. Но это не относилось к предместьям, где не было ни мостовых, ни даже керосинового освещения, хотя газовые фонари зажглись в Русском Ливерпуле[9] ещё в 1872 году.

      На окраинах Ростова текла совсем другая жизнь. Правда, при незабвенном городском голове Андрее Матвеевиче Байкове[10] керосиновое освещение пытались устроить и там, но вскоре это неблагодарное занятие бросили по причине вандализма местных обывателей, разбивающих стекла, отчего в дождь, вьюгу или плотный туман фитили тухли. Фонари так и остались стоять, но уже покосившиеся, с пустыми глазницами, вдоль кривых и покатых улочек Нахаловки, Собачьего хутора и Темерницкого поселения. Редкий чужак осмеливался сунуть нос в эти окраины даже при полной луне.

      Чем ближе коляска приближалась к пересечению с Таганрогским проспектом, тем сильнее облачалась Большая Садовая в парадный мундир. По двум сторонам, точно великаны, плечом к плечу, а иногда и врозь высились двух, трёх-

9

В российских газетах того времени Ростов-на-Дону, соединённый с остальной Россией тремя железными дорогами, составляющими один транспортный узел, часто называли Русским Ливерпулем из-за его порта, имевшего выход в Азовское и, соответственно, в Чёрное моря. С установлением в Ростове-на-Дону таможни сюда стала стекаться сельскохозяйственная и промышленная продукция не только из центральных губерний и Поволжья, но также из Кубанской области, Ставропольской губернии и Закавказья для последующей отправки за границу. Обратным порядком через Ростов-на-Дону ввозилась продукция из-за рубежа. Ливерпуль также был морскими воротами Великобритании в XIX веке. К слову сказать, туристический справочник, изданный в Париже в конце XIX века, нарёк Ростов-на-Дону ещё и «Южнорусским Чикаго», но исключительно из-за бурного роста промышленности и торговли. Что касается высокого уровня преступности в городе, то местные репортёры того времени называли Ростов-на-Дону Русским Нью-Йорком, поскольку этот американский город был известен многочисленными бандами, орудовавшими там в последней четверти XIX века.

10

Байков А.М. (1831–1889) – дворянин, действительный статский советник, легендарный городской голова Ростова-на-Дону. При нём в городе возник общественный банк, открыта биржа, таможня и гирловой комитет (гирло (укр.) – горло – название рукава или протоки в дельтах крупных рек, впадающих в Чёрное и Азовское моря), решавший вопросы углубления дна гирл и строительства торговых судов для выхода к Азову и Таганрогу, что позволило поднять торговлю и промышленность. Ещё в 1864 году по его инициативе в Ростове установили первые 600 керосиновых фонарей (позже их сменили газовые), был проведён водопровод, начато мощение улиц и устройство набережной, а также был построен первоначальный мост через Генеральную Балку по Таганрогской улице, улучшено санитарное состояние города, высажены деревья, разбиты сады и парки, запущена конно-железная дорога и проведён телефон. При А.М. Байкове были открыты женская прогимназия и другие мужские и женские учебные заведения, распахнула двери публичная общественная библиотека, преобразована больница и заложено здание Петропавловской богадельни. А.М. Байков привёл в законное состояние земли в окрестностях Ростова, способствовал появлению газет, организовал пожарную команду и устроил первый театр. Дважды избирался городским головой. Отличался скромностью. В Ростове-на-Дону ему установлен памятник, памятные доски и бюст. Любимец горожан.