Ёнька. Константин Михайлович Ганин

не торопись, – предложил я. – Ни одна геройская цель не стоит дороги без радости.

      – Умный? Или струсил? – буркнул мальчик. – Мама говорит, что ты невоспитанный и хам. Я сам пойду.

      – Одного я тебя не отпущу, – запротестовал я.

      – А что ты сделаешь, малявка? – Ёнька неприятно улыбнулся и перешагнул через меня.

      – Ёнька! – окликнул я друга и поспешил вслед за ним. – Ну подожди! Ну не спеши ты так! Она же и тебя приберёт. Улыбнись хоть разок! – уговаривал я, едва за ним поспевая.

      – Из-за тебя теперь все меня Ёнькой дразнят, – ворчливо отвечал Ёнька, – Бамалей, всегда с тобой какие-то неприятности!

      – Так хорошее же имя!

      Мой друг был несправедлив, но спорить я не стал. Не знаю, что с ним произошло, пока меня не было, но мальчик слишком сильно изменился. Я бежал за ним и просил подождать. Говорил, что нам нужно подумать, что старуха и нас заберёт, если мы не изменимся, что сейчас от радости зависит больше, чем от смелости. Мой друг не хотел меня слушать. Единственное, чего я добился, так это того, что он замедлил шаг. Я обогнал его, развернулся и пошёл спиной вперёд, выдумывая на ходу новую линию поведения.

      Я шутил, рассказывал самые смешные истории и кривлялся. Я притворялся, что мне весело, а сам чувствовал нарастающее беспокойство. Что-то ещё, кроме гигантских размеров, появилось в Ёньке. Цвета рядом с ним были такими же сочными, как и раньше, но очень уж резкими. Белое – ледяных оттенков, красное – опасных, а чёрное – поглощающее. В лесу эти цвета выглядели ядовито.

      – Ёнька, да пойми же ты, – убеждал я, – здесь всё так, как мы думаем. Выбрось уже весь хлам из своей головы. Попробуй, чтобы светло. Смотри, как красиво может получиться.

      Так говорил я и мечтами своими создавал невиданных и ласковых зверей. Те из-за деревьев косились разноцветными глазами, но, видя Ёнькино настроение, на дорожку выходить не решались. Только за его спиной они ступали на тропу и долго смотрели вслед.

      – Нет тут никого, – ворчал мальчик. – Ну и ладно! Не нужен мне никто, раз я никому не нужен!

      – Как это не нужен?!

      – Светочка, всё у них Светочка! – сам с собой разговаривал мальчик. – А она ябеда! Я всегда плохой! Никому не нужен.

      – Ну, это ты зря, – успокаивал я. – Особенно сейчас. Это слабые никому не нужны, а ты вон какой. А хочешь дождь? – спросил я и обрушил на нас очищающий ливень.

      – Дождь – да, – отплёвывался от назойливых капель мой друг. – Дождь – это правильно.

      – Подожди, – остановил я Ёньку у волшебного цветка, – он пить хочет. Напоим? Просит.

      – Цветы не просят, – ответил мальчик. – Это ты здесь болтун. А этот мог и под дождём напиться.

      Он нахмурился и упрямо потащил тучи вслед за нами. Я отстал, позволил лепесткам слизывать капельки с рук, затем догнал мальчика. Вокруг нас сложился двойственный пейзаж. Впереди, там, куда смотрел Ёнька, был мрачный дождливый парк с помятыми лавочками и искорёженными деревьями. За спиной же мальчика под моим взглядом переливался лучами волшебный лес. В лесу том была жизнь: дорожка